Адвокат Перри Мейсон. Дело о позолоченной лилии. Дело о длинноногих манекенщицах

— Только тогда, когда поднялся на несколько ступеней, чтобы постучать в дверь студии.

— Вы слышали стук?

— Да.

— Вы слышали какие-нибудь голоса?

— Нет.

— Не мог он войти туда?

— Конечно нет. Для этого у него не было времени. Я услышала стук, потом он сразу же спустился вниз. Вы знаете, мистер Мейсон, когда он спустился ко мне, у него был какой-то совершенно ошарашенный вид. Он сказал, что Борден в студии и велел его не беспокоить. Еще он сказал…

— Прошу тишины в зале суда, — громко произнес судебный пристав. — Можно сесть.

Эрвуд занял свое место и взглянул на окружного прокурора:

— Магнитная лента готова, мистер окружной прокурор?

— Да, ваша честь. Но я еще раз хочу заявить о нашем возражении на основании того, что недопустимо пользоваться доказательством, подлинность которого не установлена. Это некомпетентно, несущественно и в настоящий момент не имеет отношения к делу.

— Магнитная запись действительно та самая, которая найдена в доме Бордена?

— Да, ваша честь.

— Тогда возражение отклоняется. Мы прослушаем ее.

Гамильтон Бюргер с оскорбленным видом занялся магнитофоном. Затем в течение десяти минут в зале суда через динамик звучали голоса Джорджа Анслея и Меридита Бордена.

В конце беседы голос Анслея произнес:

— Ну, думаю, мне пора уходить.

Голос Бордена ответил:

— Я рад, что вы посетили меня, Анслей, и позабочусь о вас, как смогу. Полагаю, что у вас больше не будет неприятностей с инспекторами. Они, как и все остальные, не любят, когда о них идет дурная слава, а ведь это в основном зависит от меня.

Затем послышался смех Бордена, в этом смехе чувствовалась ирония.

— Я сам могу найти дорогу, — сказал голос Анслея.

— Нет-нет, я провожу вас до двери. К сожалению, сегодня я один в доме.

Магнитная лента с шипением крутилась еще секунд десять, потом раздался странный глухой звук, после которого все шумы на пленке исчезли, хотя кассета продолжала крутиться.

Гамильтон Бюргер подошел к магнитофону и стал перематывать ленту назад.

— Это все, ваша честь, — сказал он.

Эрвуд задумчиво нахмурился и спросил:

— Что означают эти потрескивающие звуки, которые слышны на пленке после того, как исчезли голоса, мистер окружной прокурор?

— Они возникли оттого, что пленка продолжала крутиться, а микрофон был включен на запись.

— А что это за глухой звук?

— Это звук того выстрела, который убил Меридита Бордена, — ответил Гамильтон Бюргер и с жаром добавил: — С разрешения суда, мы заявляем, что нас вынудили раскрыть наши карты. Мы намеревались предъявить это доказательство в высшей инстанции суда, который будет судить обвиняемого.

— Защита имела право предъявить пленку в качестве одного из доказательств, — ответил Эрвуд, — и сделано это было по приказанию суда в ответ на требование защиты.

— Теперь запись услышали, — недовольно признал Бюргер. — И к тому времени, когда обвиняемому придется давать показания перед судом присяжных, у него будет готово подходящее объяснение, которое ему придумают.

— Здесь не место для подобных замечаний, мистер окружной прокурор, — ответил Эрвуд. — Защита для того и существует, чтобы предъявлять суду свои доказательства.

— Но в данном случае, — сердито настаивал Бюргер, — она пользуется доказательствами обвинения,

— Прекратите спорить, — резко оборвал его судья. — У вас есть еще свидетели, мистер Мейсон?

— Да, ваша честь, — кивнул адвокат. — Я хочу еще раз вызвать мистера Ферни для дальнейшего перекрестного допроса.

— Мы возражаем, — запротестовал Бюргер. — Защита только и делает, что вызывает свидетелей повторно. Закон не предусматривает, что можно допрашивать их бесконечное число раз.

— Еще что-нибудь, мистер прокурор? — спросил судья.

— Нет, ваша честь, это все, что я хотел сказать.

— Возражение отклоняется. Решать вопрос о возможности повторного допроса свидетелей — компетенция суда. Мистер Ферни, подойдите сюда.

Ферни, который, очевидно, все еще чувствовал себя не в своей тарелке, возвратился на свидетельское место.

— Я прошу вас, — обратился к нему Мейсон, — еще раз вспомнить вечер восьмого числа этого месяца. Около одиннадцати часов вы находились в доме Бордена вместе с доктором Коллисон. Говорили ли вы доктору, что поднимались к фотостудии и мистер Борден просил вас его не беспокоить? Я имею в виду смысл сказанного.

— Возражаем на основании того, что это показания с чужих слов, это не истинный перекрестный допрос, — заявил Гамильтон Бюргер.

— Отклоняется, — резко сказал судья Эрвуд. — Вопрос представляется существенным. Суд намерен выслушать ответ.

— Но обвинение не может полагаться на слова этого свидетеля, ваша честь.

— Можете не полагаться, но эти слова определяют позицию свидетеля. Отвечайте, мистер Ферни.

— Ну, — промямлил Ферни, — я поднялся по лестнице к студии, постучал в дверь и…

— Вопрос был другой, — прервал его Эрвуд. — Вас спросили: что вы сказали доктору Коллисон?

— Я сказал, что мистер Борден занят в студии и не хочет, чтобы его беспокоили.

— Вы сообщили ей, что он сам сказал вам об этом? — спросил Мейсон.

Ферни взглянул на сидящую в зале доктора Кол-лисон.

— Я не помню точно свои слова.