Адвокат Перри Мейсон. Дело о позолоченной лилии. Дело о длинноногих манекенщицах

— Мы намерены доказать суду, что фотопластинка с изображением обвиняемой была в фотокамеру подложена, что она не могла быть снята этой камерой.

— Но каким же образом вы сможете доказать это?

— Сейчас узнаете.

— Я разрешаю вопрос, — сказал Эрвуд, с любопытством наклонившись вперед. — Но учтите, что доводы эксперта должны быть очень убедительными, иначе возражение будет принято и показания вычеркнуты из протокола.

— Хорошо. Отвечайте на вопрос, мистер Эдмонд. По вашему мнению, фотопластинки, с которых отпечатаны эти фотографии, не могли быть сняты данной камерой?

— Нет.

— И на каком основании вы можете это утверждать?

— Исходя из размера изображения.

— Объясните, что вы имеете в виду.

— Величина изображения на фотографической пластинке, — сказал Эдмонд, — определяется фокусным расстоянием объектива и расстоянием от камеры до изображаемого предмета. Если используется объектив с коротким фокусным расстоянием, то снимок охватывает большую площадь изображения, но размер изображаемого предмета получается небольшим. Если же объектив длиннофокусный, то снятое изображение имеет довольно большой размер по отношению к общей площади снимка. Обычно считается, что для наиболее рационального использования пластинки фокусное расстояние объектива должно равняться ее диагонали. Однако при портретной съемке наилучшие результаты дают объективы, фокусное расстояние которых в полтора-два раза больше диагонали пластинки.

— Но какое отношение имеет все, что вы рассказали, к фотографиям обвиняемой, снятым камерой Ме-ридита Бордена? — спросил Эрвуд.

— Все очень просто, ваша честь. На фотографиях обвиняемая снята во весь рост, но высота изображения чуть больше, чем половина высоты пластинки. При длиннофокусном объективе, которым пользовался Ме-ридит Борден, если учесть длину студии, физически невозможно сделать фотографию человека в полный рост с такой высотой изображения. Даже если камеру поместить в одном углу студии, а человека в другом, что будет давать в этой студии максимальную удаленность объекта от фотокамеры, изображение на пластинке, которая подходит для данной фотокамеры, будет гораздо большим, чем на предъявленных пластинках.

Я пришел к неизбежному выводу: фотографии обвиняемой сняты какой-то другой камерой, затем непро-явленные пластинки принесли в студию Меридита Бордена и одну из них поместили в его фотокамеру. Ни один из представленных мне снимков не мог быть сделан при помощи камеры Бордена.

— Перекрестный допрос? — спросил Мейсон.

Голос Бюргера задрожал от сарказма:

— И на одном лишь основании, что у фотокамеры Бордена был определенный длиннофокусный объектив, вы предполагаете, что фотографии обвиняемой не могли быть сняты этой камерой?

— Я не предполагаю, а знаю, что это невозможно.

— Несмотря на то что все вещественные доказательства подтверждают это?

— Да.

— Другими словами, вы напоминаете человека, который пришел в зоопарк, увидел жирафа и заявил: «Такого животного не может быть».

Зал суда задрожал от гомерического хохота.

— Ваши слова слишком игривы, мистер окружной прокурор, — сказал судья.

— Мне так не кажется, ваша честь, — парировал Бюргер.

— Этот человек мне не нравится, — вдруг произнес свидетель. — Я знаю все из области фотографии, знаю, что можно сделать, а чего нельзя. Я делал пробные снимки, пользуясь точной копией камеры Бордена, с разных расстояний, снимая натурщицу точно такого же роста и комплекции, что и обвиняемая. Снимки были сделаны на пластинках такого же размера, как те, с которых сделаны снимки обвиняемой, при этом использовался объектив с тем же фокусным расстоянием, что и в камере Бордена. На моих снимках изображение получилось совсем другого размера. Если необходимо, я могу их предъявить.

— Больше вопросов нет, — сказал Бюргер. — В данном пункте я предпочитаю полагаться на вещественные доказательства, так же как, надеюсь, и его честь.

— Вызываю в качестве свидетеля Джеймса Гудвина, — объявил Мейсон.

Джеймс Гудвин показал, что он архитектор и делал проект доходного дома, известного под названием «Дорман Апартментс». У него сохранились планы этого дома, и он предъявляет в качестве доказательства план четвертого этажа.

Бюргер бросил презрительный взгляд на план:

— У меня вопросов нет.

— Это все наши доказательства, ваша честь, — сообщил Мейсон.

— У вас есть контрдоказательства? — спросил судья Бюргера.

— Никаких, ваша честь. Совершенно очевидно, что преступление совершила обвиняемая. Одних доказательств Лоретты Харпер вполне достаточно для такого вывода.

— Буду ли я выслушан в прениях сторон? — спросил Мейсон судью.

— Не думаю, что в этом есть необходимость, мистер Мейсон, и что это принесет защите какую-либо пользу, — ответил Эрвуд. — Однако я не собираюсь лишать вас возможности оспорить дело.

— Спасибо, ваша честь.

Эрвуд повернулся к окружному прокурору:

— Обвинение имеет право открыть прения сторон.

Гамильтон Бюргер улыбнулся:

— Мы отказываемся от права на первенство.

— Ваше слово, мистер Мейсон.