Адвокат по сердечным делам

С бешено колотящимся сердцем Евгения отступила в холл второго этажа и спустилась на несколько ступенек. Голова ее упала на руки, и она горестно задумалась о том, что же ей делать. Влетать с победным кличем в гостевую комнату: «Ну, что! Не ждали?!» – ей совсем уже не хотелось. Она не знала, способен ли будет ее рассудок выдержать позорное зрелище. Евгения представляла суетящегося в поисках брюк супруга; Машеньку с натянутой до подбородка простыней и саму себя, стоящую возле двери как олицетворение вселенской скорби. Сама она не терпела находиться в щекотливых положениях и не любила видеть, как мучаются другие люди. Одно она знала твердо: нет силы, способной заставить ее сейчас уйти из дома или даже сдвинуться с места. Если так случилось, она дождется своего неверного мужа здесь.

Ход ее невеселых размышлений был прерван неясным шорохом, донесшимся до нее откуда-то снизу. Это на мгновение отвлекло Женю, заставив ее подумать о том, что в дом забрались грабители. Это было бы уже слишком! Евгения вскочила на ноги и, опершись на перила, свесила голову вниз. В гостиной было пусто и тихо. Мерно тикали напольные часы, приближая часовую стрелку к цифре «три» – самое подходящее время для ночных вылазок непрошеных гостей. Евгения не успела пожалеть, что у нее в руках нет пистолета, как вдруг входная дверь бесшумно отворилась, пропуская вперед мужчину в носках и с букетом роз наперевес. Он двигался быстро и порывисто, как большой сильный зверь. Поворот головы в сторону, и Евгения узнала в нем… собственного мужа! Ему не потребовалось много времени, чтобы увидеть ее на ступенях лестницы. Никогда в жизни они не удивлялись так, как сейчас.

Прошли, казалось, столетия. Наконец Александр, криво улыбнувшись, сказал ей:

– Добрый вечер!

Самообладание вернулось к Евгении.

– Ты разве… не там? – Она неопределенно махнула рукой в сторону.

– Не там, потому что я здесь, – ответил он, стараясь изобразить, что ему все нипочем и он просто очень рад ее видеть.

– А кто же тогда там? – спросила она, указывая пальцем в небо.

Загадочное поведение жены стало действовать ему на нервы.

– О чем ты, ради всего святого, толкуешь?!

Евгения не ответила, она просто развернулась и быстрым шагом кинулась наверх. Александр ничего не понимал, кроме одного: с женой происходят странные вещи и оставлять ее одну в этот момент опасно. Он едва не схватил ее в охапку, сообразив, наконец, что она направляется к двери гостевой комнаты. Туда, где спокойным сном спит Машенька. Должно быть, внезапное появление супруга разбудило в ней кровожадные инстинкты, и она решила закатить девушке сцену ревности. Безумные люди становятся сильнее. Поэтому не было ничего удивительного в том, что Евгения легко перехватила инициативу и распахнула дверь быстрее, чем он успел что-нибудь предпринять.

– Что ты делаешь, Евгения? Опомнись! – крикнул он, но под потолком вспыхнул свет, и голос его упал до шепота.

На кровати, путаясь в скомканных простынях, прижались друг к другу две человеческие фигуры: Машенька и… Иван!

Немая сцена затянулась до неприличия. Актеры, должно быть, забыли текст, а сейчас смотрели друг на друга в немом изумлении, не представляя, как такое могло произойти? Но их не тревожили ни свистом, ни аплодисментами. Их было четверо в небольшой комнате с окнами в сад, и они должны были разобраться во всем сами.

– Иван, что здесь происходит?! – гаркнул Александр, словно он был маленьким мальчиком и не знал, что означают два обнаженных тела в одной постели.

– Александр Юрьевич, я вам сейчас все объясню, – молвила Машенька, прижимая простыню к груди. – Это совсем не то, о чем вы подумали…

– Молчи, – приказал ей глава семейства. – Иван, я жду объяснений!

Ивану, должно быть, сейчас было очень неловко. Он вцепился в ту же простыню, что и Машенька, его волосатые ноги растопырились из-под нее в разные стороны. Он явно чувствовал себя как маленький мальчик, которого родители застали за чем-то неприличным.

– Я люблю ее, – сказал он глухо, боясь, что они поднимут его на смех.

– И долго продолжается… эта твоя любовь?

– Почти два месяца.

У Александра дернулась щека.

– Ну, что же… круто, сынок. – Он повернулся к Евгении: – Я, кстати, забыл, эти цветы – тебе, – он передал жене безжизненные розы, чьи шипы исцарапали ему руки.

Машенька повела плечом:

– Должно быть, мне лучше уйти?

В этот раз ни у кого не возникло возражений…

Глава 22

Дубровская держала тоненькую голубую папку. Ее взгляд выражал беспокойство, когда она протягивала Евгении несколько листов печатного текста.

– Вы можете объяснить, что все это значит? – спросила она. – Боюсь, что я перестаю что-либо понимать!

Впрочем, смысл цветистого послания, которое ей вручили сегодня утром, был прост и укладывался всего в одном числительном, для верности выделенном в тексте жирным шрифтом.

– Что же тут непонятного? – тоскливо заметила Швец, без сил опускаясь в кресло. – Машенька хочет получить от меня миллион рублей.