Адвокат по сердечным делам

– Все может быть, если не смотреть на людей сквозь розовые очки, – назидательно заметил следователь. – Никак не могу раскусить вас, адвокат. Либо вы и в самом деле наивны, либо щедрый гонорар просто застит вам глаза? Неужели вы не поняли, с кем имеете дело? Все эти рассуждения о чистосердечном раскаянии, эти публичные сцены, слезы и даже рвота – все это мишура, за которой скрывается холодный и твердый расчет.

– В чем же расчет?

– Выйти из этой истории чистенькой! Словно ничего и не было. Даю слово, они выставят нашу Машу за порог в тот же день, когда приговор вступит в законную силу.

– Но как вы узнали о том, что потерпевшая выполняет работу прислуги? – с недоумением спросила Дубровская. – Вам об этом сообщила сама Евгения?

– Нет, конечно, – усмехнулся следователь. – Просто мне пришлось проявить немного любопытства и упорства. В первый раз меня насторожило, что я десять минут ждал у телефона, в то время как Машенька вынимала пирог из духовки. Во второй раз меня попросили перезвонить. Якобы девушка на чердаке развешивала белье. Дальше – больше! То убежавшее молоко, то капризная дочка хозяев… То большая стирка, то срочная штопка… То утка по-пекински, то голубцы по-гречески! В конце концов я не выдержал и спросил у странного отрока, который оказывался у телефона всякий раз, когда мне нужна была Мария, дорого ли стоят услуги такой универсальной помощницы. «Да ни копейки! – пояснил он мне лениво. – Девчонка работает за кров и пищу».

– Должно быть, это не слишком удачная шутка, – оправдалась адвокат.

У следователя дернулась щека.

– Я бы настоятельно советовал вашей подопечной не шутить. Юмор, как я понимаю, отнюдь не ее конек…

– Я и сама не представляю, как это случилось, – только и смогла произнести Евгения, отвечая на упреки адвоката. – Клянусь, у меня и в мыслях не было делать из Марии помощницу по хозяйству. Все произошло само собой…

После тяжелого объяснения с хозяйкой Нурия на работу не вышла. Швец выдержала день, прежде чем ей позвонить. Однако сын домработницы пояснил, что мать уехала навестить внуков и сказала, что поживет у них, сколько ей захочется. Евгении не нужно было объяснять причину столь странного поведения пожилой женщины. Было ясно, что последний разговор с хозяйкой обидел ее до глубины души. Она ушла и даже не взяла расчет за последний месяц.

Чувствуя себя не самым лучшим образом, Евгения обратилась за советом к мужу. Но тот только отмахнулся:

– Не делай из этого проблему. Тысячи людей принимают и увольняют домработниц. Случается и наоборот. Прислуга оставляет работу по какой-либо причине. Это обычная практика. Нурия просто устала работать у нас. Это бывает.

Но Евгения знала, что дело было не в обычной усталости Нурии. Если бы проблема заключалась в ее физическом нездоровье, женщина никогда не ушла бы от них, не попрощавшись с хозяевами, не обняв напоследок Ивана и Василису, которых она любила, как собственных внуков.

– Если хочешь знать, я даже рад, что так получилось, – сообщил ей супруг. Отвечая на изумленный взгляд Евгении, он, как бы между прочим, пояснил: – Мне кажется, что в последнее время эта женщина стала вести себя слишком вольно. Она позволяла себе делать мне замечания, словно я какой-то мальчишка, нуждающийся в родительской опеке. Она вечно встревала в наши разговоры, много времени проводила в гостиной, вместо того чтобы стирать, убирать или делать что-то еще по хозяйству. Порой я ловил на себе такие злобные взгляды, что впору было дать ей расчет. Если бы она не ушла сама, мы бы все равно ее уволили в ближайший месяц. Очень хорошо, что она избавила нас от тяжелого разговора!

– Как ты можешь так говорить! – напустилась на него Евгения. – Нурия все равно что член нашей семьи.

Она не могла не признать правоту своей домработницы. В последнее время Александр заметно преобразился и помолодел, что, по всей видимости, отразилось на его умственных способностях. Ведь он сейчас рассуждал как беззаботный подросток, которому не нужно думать о том, кто будет убирать комнаты и готовить обед. Неужели он опять решил приковать ее к кастрюле?

– Это как раз твоя ошибка, дорогая, – продолжал разглагольствовать он. – Из прислуги не нужно делать членов семьи! Этих людей нанимают для выполнения определенной работы и платят им жалованье. Ведь ты, как главный редактор журнала «София», не считаешь всех своих подчиненных родственниками? Так почему же наш дом ты превратила в богадельню?

– Ты намекаешь сейчас на Марию? – проговорила Евгения, сосредоточив рассеянный взгляд в ближайшем углу. – Но эту девушку я пригласила к нам, следуя твоему совету. Может, ты прикажешь мне и ее выставить вон?

Выражение лица Александра, как по мановению волшебной палочки, изменилось. Твердая решимость сменилась вдруг детской растерянностью. Если бы Евгения не была сейчас занята своими размышлениями, то она уловила бы в глазах супруга испуг.