Адвокат революции

Когда полицейские вытащили террориста из набежавшей толпы, он все еще размахивал руками и кричал: «Свободу! Всем свободу!». Останки великого князя собрали на чью-то шинель, несколько офицеров подняли эту шинель и понесли ее во дворец. Площадь оцепили, удаляя народ. Одна из женщин, покидая ужасное место, увидела вдали, за оцеплением, что-то красное — это оказался оторванный мизинец…

Судили Каляева той же весной.

Владимир Анатольевич на всю жизнь сохранил в памяти первый день процесса, проходившего в особом присутствии Правительствующего сената:

— Подсудимый Иван Каляев, вы получили обвинительный акт?

— Прежде всего фактическая поправка: я не подсудимый перед вами, я ваш пленник. Мы — две воюющие стороны. Вы — представители императорского правительства, наемные слуги капитала и насилия. Я — один из народных мстителей, социалист и революционер. Нас разделяют горы трупов, сотни тысяч разбитых человеческих существований и целое море крови и слез, разлившееся по всей стране потоками ужаса и возмущения. Вы объявили войну народу, мы приняли вызов… Суд, который меня судит, не может считаться действительным, ибо судьи являются представителями того правительства, против которого борется партия социалистов-революционеров!

— Подсудимый, я запрещаю вам продолжать! Секретарь, огласите список свидетелей…

Адвокаты заявили ходатайство о предоставлении десятиминутного перерыва для совещания с подзащитным.

Председательствующий ответил отказом и велел увести подсудимого. Защитник Жданов немедленно заявил, что в таком случае он считает свое нахождение в зале бесцельным — и удалился вслед за Каляевым. Так же поступил и второй защитник, Михаил Львович Мандельштам…

После чтения обвинительного акта подсудимому задан был вопрос, признает ли он себя виновным.

— Признавая, что убийство Сергея Александровича совершено мною, виновным себя не признаю по мотивам нравственного содержания, — ответил Каляев. — В деле этом личность моя не играет никакой роли, не имеет никакого значения. Я исполнил свой долг и думаю, что и впредь бы исполнял его.

Государственный обвинитель был умен, образован и убедителен.

В своей речи он сделал акцент на нравственной стороне дела, заключавшейся в том, что руководители партии социалистов-революционеров, отличаясь самомнением и отсутствием каких-либо моральных критериев, легко жертвуют жизнями таких вот «каляевых», стремясь к разрушению государственности. Все цивилизованные страны борются против подобных преступников, на Женевском конгрессе даже удалось договориться об их международной выдаче…

— Нет сомнения, что правительство само толкает людей на террор, ибо своим деспотизмом и жестокостью разжигает в стране всеобщее недовольство! — возразил обвинителю Мандельштам.