Адвокат революции

— Я читал этот его роман, «Вор», интересная вещь. Хотя, конечно, достаточно спорная, — заметил Щеголев. — Между прочим, там же Леонов некоторое сомнение высказывает, стоит ли на преступников народные сбережения и продукты продовольствия изводить. Если на те же самые средства вполне можно вечерние университеты оборудовать или водные станции с наймом лодок для отдыха трудящихся. И не лучше ли, без поднятия лишнего шума, спустить преступников на мыло… конечно же, только техническое!

— Когда-то один судья в Англии заявил перед присяжными, что… я не ручаюсь за абсолютную точность цитаты, но приблизительно так: «Если исходить из предположения, что подсудимый совершил преступление, тогда многие подробности произошедшего кажутся подозрительными. Но если не делать такого предположения, эти обстоятельства не представляются подозрительными, ибо каждое из них легко находит объяснение…». Я ведь, Павел, достаточно повидал в своей жизни людей, признанных виновными только из-за ошибок защитников. Но знаю и немало несомненных преступников, уходивших на свободу вследствие неумелости обвинителей. Можно быть превосходным законником и плохим адвокатом. Потому что, не зная людей, не обладая значительным жизненным опытом, нельзя заниматься нашей профессией. Одно только знание закона никого и никогда не сделает хорошим судебным защитником — как длинный шест сам по себе не научит ходить по канату!

— Ну, возможно, ты прав… — примирительно кивнул Щеголев. Полуденная жара и выпитое пиво не располагали его к продолжению обстоятельного разговора, однако Владимир Анатольевич этого, кажется, не желал замечать:

— Наверное, молодому юристу прежде чем поступать в адвокаты по уголовным делам следовало бы поработать какое-то время следователем. Или же получить определенную практику выступления перед судом в качестве государственного обвинителя — это, что ни говори, превосходная школа. Впрочем, некоторые люди никогда не научатся искусству защиты, сколько бы они ни обвиняли на суде…

Павел Елисеевич достал из кармана платок и вытер пот, проступивший на лбу и на шее:

— Далеко нам еще?

— Да вон, за перекрестком… — увлеченный собственными рассуждениями Жданов, казалось, совсем не замечал жары и не испытывал от нее неудобства: — Никто, конечно же, не застрахован от ошибок. Вести судебные дела не так просто, как бить в барабан! Хотя, если верить моему личному опыту, ошибки более всего сознаются и признаются как раз теми, кто уже почти их не делает. Потому что вся работа адвоката проходит в сфере человеческой природы. Люди — его рабочий инструмент и, одновременно, та нива, на который он трудится. Оттого ключ к успеху для адвоката лежит в знании человеческой природы и человеческого характера. Адвокат не может, да и не должен позволять себе обращаться с людьми, как с бездушными винтиками какой-то машины, — то есть так, как уже десять лет это делают большевики!

…Первое, что бросилось в глаза старым приятелям, когда они подошли к даче Жданова, — это пыльный и черный автомобиль с московскими номерами, который почти полностью перегораживал улицу. Калитка во двор была чуть приоткрыта, и возле нее, в тени старой развесистой яблони, меланхолично докуривал папиросу какой-то мужчина с невыразительным лицом оперативного работника.

— Это не за тобой, Павел?

— Нет, не думаю. Видимо, это к тебе…

Жарким летом тысяча девятьсот двадцать девятого года чужая машина и незнакомые люди у дома уже могли означать все, что угодно…

Вологда — Санкт-Петербург — Москва

Март 2013 года

Историко-биографический указатель

БАУМАН Николай Эрнестович (1873–1905) — российский революционер. Учился во 2-й Казанской гимназии, из 7 класса которой ушел, не поладив с преподавателями, затем окончил Казанский ветеринарный институт. В годы учебы увлекся нелегальной народнической и марксистской литературой, участвовал в работе подпольных рабочих кружков. Недолго проработав по профессии, уехал из деревни в Петербург, где за участие в пропагандистской деятельности «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» был арестован и заключен на 22 месяца в одиночную камеру Петропавловской крепости. Был сослан в Вятскую губернию, откуда бежал за границу. Стал активным участником издания и нелегальной транспортировки в Россию газеты «Искра». В декабре 1901 года приехал в Москву, стал членом, а затем руководителем Московского комитета РСДРП и Северного бюро ЦК партии. В июне 1904 года опять был арестован и 16 месяцев находился в Таганской тюрьме. Убит черносотенцами в октябре 1905 года во время антиправительственной демонстрации.