Адвокат вольного города 3 (СИ)

Немного не хватало радио. Насколько я слышал от местных, эту технологию тут знали и активно использовали для военных целей, для морской навигации, а вот простых банальных радиостанций, чтобы крутили музыку и шутил ведущий — такого в вольном городе не было. Если бы я был инженер, можно было бы запилить свою станцию, изготавливать приёмники на автомобили, продавать…

Короче, я юрист, могу только постановление о штрафе обжаловать. Для цивилизации инженер в сто раз ценнее, чем я.

Город кончился, начался пригород. Вдоль дороги всё застроено, мелькают частные дома, заборы, ворота, крестьяне ремонтируют телегу, детишки играют в мяч.

Дорога быстро перестала быть ровной городской брусчаткой, превратилась в грунтовку, правда, всё ещё ровную и при этом твёрдую, как камень. И всё же мою и без того невысокую скорость пришлось сбросить.

Зато ни попутных, ни встречных, не считая двух сеновозов, гружёных на высоту шести метров, которых размеренно тащили медленные, но сильные кони-тяжеловозы.

Дорога пролегала вдоль реки Тобол и время от времени поверхность реки открывалась, а иногда скрывалась за очередной деревенькой или беспорядочно растущими высокими кустами.

Я приоткрыл окно и в салон ворвался влажный и насыщенный запах степей и реки, такой густой и приятный, что захотелось остановиться и немедленно искупаться в реке.

…

Дорога заняла у меня два с половиной часа и заставила несколько раз понервничать на предмет того, насколько я правильно еду, потому что дорожные знаки тут встречаются исключительно редко. Настолько, что я видел только один раз — «до Оренбурга 700 километров» и это хотя бы дало мне намёк, что я всё ещё еду в нужном направлении.

Я проехал сквозь поселок Денисовка и на выезде из него, на крупном перекрестке дорог, встретил интересующий меня стационарный пост, который внешне напоминал небольшую военную крепость, выстроенную на этом перекрёстке.

Военный на моём месте сказал бы, что с плоской крыши строения поста можно простреливать перекрёсток в любом направлении. А если поставить пулемёт, то можно остановить атаку хоть пехотного полка, хоть конной сотни. Гаишник заметил бы, что пост даёт контроль над всем трафиком по эту сторону реки.

Я был юрист и меня интересовала бюрократия, в какую бы броню она не была закована.

Ветер поднял лёгкую пыль со стороны степей, но это нисколько не испортило мне настроение.

Здесь располагался транспортный погранпост, один из нескольких аналогичных в республике.

И хотя до границы Кустовских земель было ещё порядка пятидесяти километров, предполагалось, что все караваны, будь они конные, автомобильные, одиночные или даже, если будет нечего делать, то пешие — должны проходить через него и даже получать какой-то хитрый штамп в транспортных документах, без которого груз и транспорт был бы обвинён в контрабанде и нарушении режима границы.

…

— Сержант Симонов, погранслужба Кустового. Куда едем, господин хороший? — ко мне подошёл скучающий пограничник в полевой зеленоватой форме, с пистолетом в кобуре на поясе, явно намекающей, что пограничники — народ в первую очередь военный, а уже во вторую — ловят контрабандистов и бдят на дорогах республики,

— Паспорт, документы на машину. Документы на груз, если таковой имеется. У Вас будет путевой лист или Вы в частном порядке?

— В частном, — дал ему заранее заготовленный лежащий на сидении комплект документов. — А вот куда еду… Собственно, к вам еду. Мне нужен начальник поста.

— По какому вопросу, Аркадий Ефимович? — не отрываясь от прочтения моего паспорта, спросил пограничник.

— По адвокатскому, — спокойно ответил я и показал удостоверение. — Как его зовут, Вы говорите?

— Давайте мы машинку проверим, чтобы сначала отработать мои вопросы. А потом уже — начальство. Вы же не возражаете? Или у адвокатов есть какой—то иммунитет вроде дипломатического?

— Есть у меня иммунитет. Как у адвоката и как у дворянина. И всё же, давайте я не буду ссылаться на него, а и правда, осмотрим, проверим, потому что мне скрывать нечего, так что давайте соблюдём общий порядок.

— Это правильно, — одобрительно кивнул пограничник.

Проверка на границе, хотя буквально это и не была граница — это изучение документов, потом бардачка, багажника, вещей, даже меня самого.

Вообще пограничники на границе действуют в стиле «сам себе режиссёр», объединяют много государственных функций, могут задержать, то есть совершить арест, могут расследовать преступления, изымать вещи и транспорт, применять силу и ещё много чего.

И это при том, что они же отбиваются от степняков, если те нарисуются, от залётных бандитов, а если будет прорыв, то и от тварей Изнанки.

Всё это невольно вызывало к «пехоте первой линии» огромное уважение и, тем более, подталкивало меня к тому, чтобы не махать тут «коркой» и не качать права, а культурно показать всё, что интересовало бойца.