Адвокат вольного города 5 (СИ)

— Ну, у меня нет точной даты отъезда и обстоятельств. Но, по ощущениям так. Я узнавал, по местной традиции, когда компании работают в связке, фискальная служба просит их подписать такое соглашение, по нему даже обширная судебная практика сложилась. И если одна фирма не в состоянии платить налоги, за неё платит другая и фискальная служба довольна.

— А коммерсанты?

— А коммерсанты — нет, разумеется.

— Зачем же тогда брать на себя риски «за того парня»?

— Когда дела у всех идут хорошо, бизнесмены зачастую не думают такими категориями. Это же мы, юристы, всё время оцениваем риски, в том числе, с точки зрения ситуации, когда всё станет плохо. Но вопрос не в этом. Конкретно у Хокшилда-младшего было крайне мало времени и тем более, желания, подписать такой документ. Фирма Владоса у него отжала бизнес. Так что мотивация примерно нулевая. Фискальщики заметили этот факт только по фактической хозяйственной деятельности и даже не задались вопросом, что и почему произошло, по принципу никто не жалуется — пусть все платят.

— Мудро. Для них. А принесите-ка, друг мой Аркадий, с прилавка вон то увеличительное стекло с надписью «Carl Zeiss».

Я сходил и принёс, и даже замшевую тряпочку для протирки не забыл.

Канцлер замолчал, протёр увесистую лупу и стал смотреть, то на договор, то на светокопию соглашения

— Оригинала нет, верно? — пробормотал Канцлер и я коротко ответил «да», чтобы не отвлекать его от собственно «созерцания».

Он стал похож на старого доктора, который осматривает больного, молча и сосредоточенно, прокручивая в голове свои знания и опыт, сравнивая с малозаметными симптомами.

Канцлер неторопливо переводил лупу то на договор, то на соглашение. Сложив губы трубочкой, он неосознанно бормотал что-то себе под нос.

— Ну вот что, Аркадий. Печать настоящая. Почти наверняка. Такое может быть, ну, в Вашей истории?

— Может. Бандиты печать в какой-то момент заполучили. Могли поставить настоящую.

— А вот подпись — подделка. Во-первых, угол наклона другой. Похож, но другой. Во-вторых, заглавная буква у настоящей подписи обладает специфическим уступом, это выглядит как помарка, словно рука на долю секунду дрогнула, но встречается во всех «образцах», которые Вы мне дали. Дальше, у настоящего Хокшилда буква «л» написана неправильно. Он у нас всё же англичанин и, хотя подпись стилизована под русский язык, начертания букв такие, как это принято в латинице, а не постгреческой кириллице. В итоге мы имеем что?

— Что?

— Печать оригинал, подпись нет. Подделка на хорошем, на крепком таком уровне. Я бы даже сказал, что это Родион Иванович балуется.

— Конкурент?

— Ну не совсем, он не занимается комплексным изготовлением документов, а только подписи, но в своём деле достиг больших высот. Он всё-таки художник, хотя и опальный. Его беда только в том, что он торопится выполнить заказ и вернуться к своим кистям и краскам, которые к слову, денег ему не приносят, это его страсть.

— А если его спросить?

— Это категорически против обычаев. Мало, что он не скажет, сам факт того, что Вы спрашиваете будет воспринят, как оскорбление. Тем более, Вы адвокат, человек почти что официальный.

— Понял, спрашивать не буду. В принципе, мне достаточно Вашего слова.

— Что Вы будете делать с этим документом?

— Придумаю.

* * *

Прокуратура жила своей привычной беспокойной жизнью, кто-то бродил по коридорам, в их собственных допросных на кого-то орали, молодой парнишка тащил кипу документов, два матёрых следователя прокуратуры прошли мимо меня, доставая на ходу по дорогой сигарете Pall Mall Red Superkings.

Меня пропустили без лишних вопросов, но вот в кабинете Ангелины её самой не оказалось, а дверь была заперта.

Я стоически подождал её четверть часа, и она появилась, вся из себя сосредоточенная и куда-то спешащая. Мельком взглянув, она открыла кабинет и впустила меня внутрь.

— Привет, — когда нас никто не мог видеть, я обнял её и она на секунду расслабилась, а потом вздохнула.

— Привет. Прости, прости. Мне спешить надо, у нас там следственные действия. Не могу даже пару минут поговорить.

— Ну ладно, не извиняйся, я это дело не люблю. Сам же пришёл без приглашения и предупреждения.

— Это мне как раз в тебе нравится, — улыбнулась она.

— Ладно, скажи хотя бы, уголовное дело по банде Владоса у тебя в производстве? Мне бы понимать, кому документы тащить и всё такое. Допрос опять-таки.

— Тебя решили не допрашивать. Считается, что ты агент сам знаешь какой службы.

— Ну, ты-то понимаешь, что я просто честный адвокат, а никакой не агент.

— Слово честный и слово адвокат с трудом стоят рядом, — подколола меня она. — А дело у Лазарева, он в конце коридора сидит, поговори с ним. Если будут с ним проблемы, ты жалуйся мне. Хотя, чтоб ты понимал, тут никто не знает, что мы с тобой знакомы.

Я поманил её пальцем.

— Что?

— Кое-что скажу.

Она приблизилась, и я её поцеловал. Она не отстранилась, а на её лице появилось блаженное выражение.

— Так, Аркадий, прекрати. Закон о прокуратуре запрещает помощнику прокурора целоваться с адвокатом, да ещё и в стенах прокуратуры.

— Это в какой же статье такое безобразие написано?!