Адвокат вольного города.6

— Да. Я попробую создать фирму и зарегистрировать, как участника биржевой торговли. Но дальнейшую работу нельзя будет поставить на поток. Разовые и заранее согласованные акции.

— Нас интересует возможность выставлять на продажу редкие и дорогие макры. Почти всегда продажа, с отгрузкой в Кустовом, по новому закону Кротовского о свободной торговле макрами.

— Я запускаю процесс, надеюсь, что сработаемся, и моя семья заработает некоторые деньги.

— Рад, что отношения с родными у Вас идут на поправку. Китайцы очень семейные люди, Аркад Ий.

— Гм. Стараюсь. Ладно, я побежал, ловить нашего молодого и подающего надежды Чена.

При въезде на Макарьевскую изнанку, а там теперь расчистили проезд и малогабаритный транспорт время от времени ездил, в его внутренней части меня встречали четверо китайских стариков.

Со стороны казалось, что они прядут какую-то странную пряжу и пьют чай за столом под навесом.

Один из них стоял и держал морщинистой рукой за старенький мех-нагнетатель воздуха, приделанный к длинной деревянной трубе.

В их поведении не было ничего странного, если знать контекст.

— Здравствуйте, уважаемые старейшины, — поклонился я. Только один из них знал русский, да и то плохо, но зато все они знали меня.

Сидели они тут вовсе не ради своей пряжи, они немедленно подавали сигнал, если на Изнанке показывался чужак, то есть не китаец (исключением был, пожалуй, только я).

Причина в организации «шухера» была.

Вокруг прииска работало, по меньшей мере, восемь команд, которые тщательно мародёрили все окрестные строения, да и вообще ближайшую округу.

Любой гвоздь, брошенный молоток, сломанный топор, нож, другой инструмент, ёмкость, которая могла быть повторно использована, техническая жидкость и иная ценность собиралась (поисковики разделили местность на сектора и отмечали отработанные зоны и строения) по десять часов в день.

Всё найденное поисковики с кустарными ранцами стаскивали в одно из строений прииска. Там всё полезное, инструмент и прочее мыли сваренной на прииске щёлочью, покрывали густым маслом, которое варили из местного растения (для чего это растение безжалостно вырубалось), а кузнец ставил на получившихся пассатижах, молотках, мотыгах, пилах китайские клейма, таким образом, что теперь доказать, что это не изготовлено руками китайцев, было трудно.

Часть трофеев шла на продажу в китайском квартале, часть использовалась прииском.

Прииск не добывал, вернее не только добывал макры. Они вырубали всё, похожее на лес, как на деловую древесину, так и на дрова. Этими дровами топили плавильные печи, в которых переплавляли любой металлический хлам, не нашедший другого применения у трудолюбивых хозяйственных китайцев.

За последнее время предприятие, которое формально принадлежало мне со всеми потрохами, разрослось и окрепло.

Китайцы поставили стационарные артефакты (как законно приобретённые, так и доставленные контрабандно) по защите территории.

Они механизировали всё что могли, причём эту механику изготавливали сами из вырубаемого леса.

Какие-то рычаги, винтообразные водонапорные устройства, вымывание грунтов, отвод вод, перемещение грунта, строительство технических дорог, самодельные тележки, лопаты, и прочее, прочее.

Прииск добывал, по большей части незаконно вторгаясь в чужую брошенную собственность, макры и иные ценности, превратившись в мощное региональное предприятие.

Старики, в случае малейшей опасности подавая сигнал (который должны были повторить на самом прииске, для чего там сидела команда подростков), отзывали всех поисковиков и лесорубов, ведь те работали незаконно, обратно на прииск.

А если кто-то увидит свежую (и при этом нелегальную) вырубку, то китайцы что скажут?

Правильно, «не понимать по-русски». И это у них есть ещё неплохой адвокат для юридической защиты.

Глава 12 Фигаро

— Чен, брат! — издали поприветствовал я его.

Чен стоял посреди группы из девяти рабочих, которые воинственно потрясали лопатами и что-то ему горячо доказывали.

На меня он глянул с некоторой надеждой, впрочем, было понятно, что в этих разборках на китайском языке я ему не помощник.

В итоге он разразился длинной и даже слегка эмоциональной тирадой на китайском языке, после которой рабочие понимающе закивали, выстроились в некое подобие армейской шеренги, закинули лопаты на плечи и ушли, кажется, ещё и напевая себе под нос.

…

Мы присели на длинной лавке у торца одного из зданий комплекса, причём я упорно не мог вспомнить, было ли это здание тут раньше или его китайцы возвели в последнее время.

— Всё нормально? Как у нас тут дела?

— Идут понемногу. Порода копается, отвалы наполняются, соседний холм перестанет существовать в течение месяца, — он махнул рукой куда-то влево.

— Здорово. Есть смысл прикупить парочку соседних участков?

— Нет, — он отрицательно махнул головой. — Ты же видишь наши методы работы. К чему нам собственность, если мы и так берём в окрестностях наших участков то, что посчитаем полезным?

— И то верно. Как себя чувствует Мин?

— Рана зажила. Кстати, родителям мы про это не говорили, так что ты смотри, тоже не проболтайся!