Адвокат вольного города.9

— За ещё два года он вложил, в том числе за счёт прибылей, ещё почти три миллиона. Но это просто цифры. В реальности это самоходные баржи, эта база, это два маневровых буксира, плавучий док и пароходы. Это работники, это шесть собственных точек обслуживания, что здорово упрощает и экономит.

— Круто. Какой сейчас оборот в год?

— Около семи с половиной миллионов.

— И Вы боитесь, что я Вас отсюда выгоню?

Грыков поёжился, несмотря на то, что в кабинете было не холодно.

— Амбер… Простите, Амвросий Дмитриевич к судовым перевозкам остыл. Стал старше, как и Маравин.

Я понятия не имел кто такой Маравин, но он был отчасти прав. Вьюрковский уже лет десять как стал вести незаконную добычу макров на собственной Изнанке (а кто его остановит?), а потом вообще занялся наркоторговлей. Грузоперевозки, конечно, меркнут по сравнению с таким «бизнесом». Собственную фабрику так он вообще забросил, она буквально пустовала к моменту его смерти. Что называется, неэффективное управление. Говорят, что управляющего, который довёл фабрику до разорения, он лично застрелил.

При этом достаточно интересен был тот факт, что ни одно из его направлений не связано друг с другом. Он изолировал их. Например, ни один грамм наркотика не отправлялся по рекам, фабрика не использовалась для нужд наркотрафика, не обрабатывала незаконно добытые макры.

— Вы молоды. Он был… Немолод.

— Думаете, я со скуки отниму у Вас дело всей жизни?

— Мы же стабильно выходим в плюс, обновляем суда, покупаем новые, не пользуемся кредитами, — непонимающе нахмурился он. — Давайте, я соберу всех наших, руководящих партнёров, соберём совещание?

Он потянулся к телефону на столе, но я выставил палец, как ствол пистолета.

— Ну зачем? Мы нормально разговариваем, я пытаюсь понять. Не сбивайте меня с мысли.

Он убрал руку и уткнулся в чашку, как в щит, громко похлёбывая чаёк.

— Если бы я хотел прямо сейчас продать свой пакет акций, а по сути, всё это предприятие, — я встал и посмотрел в окно, сделал паузу. — то выручил бы десять миллионов? Пятнадцать?

— Больше, — безрадостно подтвердил Грыков. — Ведь дивидендный доход всего лишь примерно сто тысяч в год. А тут сразу такая сумма!

— Уверен, что если залезу в бухгалтерию, то найду там схемы утечки денег. С другой стороны, зачем трогать механизм, который работает?

— Чтобы заставить нас платить больше. Или обидиться на нас и пристрелить, как мог Амбер… То есть…

— Я понял. Или продать всё в едрене фене?

— Ну да.

— Ну и на кой мне хрен эти двадцать миллионов?

Хозяин кабинета ошарашено подавился чаем.

— Серьёзно, Сан Саныч. Все твердят, что все любят и нуждаются в деньгах. Заметьте, я не спорю. Но! У меня есть дом. Если подумать, посчитать в уме… У меня квартира, скромная, аскетичная. У меня особняк в землях, служанка его оставила в отменном состоянии. У меня особняк в городе. Два, два, мать его, особняка, один из которых я переделываю в посольство.

— Во что?

— Посольство. Я посол. Мы отвлеклись. Короче, куда мне ещё денег? Нет, ну ясен красен даже по местным меркам я не самый богатый, но свои потребности удовлетворяю, покушать есть чего, машина есть, даже охрана. Если бы сейчас на этот стол вывалить двадцать миллионов, на что мне их тратить?

— Придумали бы. Мне, более скромному человеку, этот вопрос не понятен. Уж простите.

— Без обид. Ладно, Сан Саныч. За чай спасибо, я, пожалуй, пойду.

— И всё?

— Ну, что значит «всё»? Я Вас уведомил. Я неофициально, а реестродержатель официально, о том, что у Вас новый владелец. Так сказать заводов, теперь ещё и пароходов. Сколько пароходов?

— На ходу два. Честно говоря, оба старенькие, чадят, дымят. Мы сейчас всё больше на мазуте ходим, это дешевле и не так дымит, не отравляет.

— Мудро. А куда грузы ходят? Турция?

— Что Вы, Аркадий Ефимович, речная логистика работает не так. Суда у нас класса «река» и «река-море». Осадка мелкая, почти плоскодонки, только, конечно, большие. Да и не впадает Тобол в Чёрное море, — усмехнулся он.

— Просветите, — невинно попросил я.

— Ну, Тобол-то наш течёт с юга на север. Впадает в Иртыш. Железная дорога тут тупиковая, грузы из Степи приходят по суше, по дорогам. А дальше мы их везём на север, либо же через Яик-Тоболький канал, на запад, до Каспия. До порта Атырау.

— Это где юридический адрес компании?

— Был когда-то. Мы его сменили на тутошний, потому как забодались взятки тамошним давать. Но Вы не думайте, нам Амбер, то есть, Амвосий Дмитриевич, всё согласовал, всё разрешил.

— Да что там, мудро. Если на Вас будет кто наезжать, Вы помните, что Ваш учредитель — это целый владетель. Ваши проблемы — мои проблемы, быстро порешаем.

— Желаете посмотреть базу?

— В другой раз, — не говорить же ему, что у меня тут война на горизонте. — Главное, что Вы меня признаёте, не оспариваете. А то всякое бывает. Но пожелания у меня к Вам будут, это уж точно.

— Какие? — с готовностью отреагировал он.

— Расширить географию работы.

— Куда возить, чего возить? Только смотрите, мы класс «река» и «река-море». Мы в море, того… не очень. Потому и возим до Каспия, оттуда уже через реки и каналы везут в Чёрное море и дальше.