Адвокатская этика (СИ)

— Господи… — беспокоилась помощница. — Он что? Свалился?

— После того, как в меня врезался, — расстегнув последнюю пуговицу, Гордин скинул рубашку и так же швырнул её на пол.

Отдышавшись, Андрей отворил дверцу шкафа и взял в руки вешалку, на которой ютился запасной костюм и рубашка.

Как заворожённая, я смотрела на его обнажённый торс, на мускулы, каменный пресс.

Опомнилась, часто заморгала, испугавшись, что выдам себя.

Лена кружила вокруг босса, поднимала вещи с пола.

— Позвоню в химчистку, вызову курьера.

Андрей глубоко вздохнул, успокаиваясь.

— Спасибо, Лен. Ты чудо. Что бы я без тебя делал?

Лена почувствовала себя неловко от этих слов — это было видно невооруженным взглядом. Но не это меня задело, а манера, с которой Гордин общался со своей секретаршей.

— Солнце моё любимое, — приобнял её за плечо, будто бы меня не существовало, и чмокнул в щёку.

Я обалдела. Отвернулась, чтобы не смущать эту сладкую парочку.

— Андрей Борисович! — зашипело «солнце». — Прекратите.

Я кашлянула в кулак, оглянулась: зардевшаяся секретарша прижимала к груди испачканную одежду и прятала взгляд.

— Чего ты? Ольгу Викторовну стесняешься? — игриво спросил Андрей.

— Ну что вы? Не надо меня стесняться. Продолжайте-продолжайте… — не осталась я в стороне.

— Андрей Борисович, — процедила сквозь зубы Елена.

— А Ольги Викторовны здесь нет. Правда? — Гордин резко обернулся ко мне, я насмешливо кивнула. После он перевёл строгий взгляд на Елену и добавил: — и не было никогда. Поняла?

— Можно я пойду? — совсем растерялась секретарша.

Устало выдохнув, Андрей положил руку на плечо своей помощницы, а моё же возмущение уже скрыть не получалось. К удивлению, возмущение на лице Елены было куда сильнее.

— А вообще, думаю, нет ничего страшного, если мы откроем Ольге Викторовне наш маленький секрет.

Нет, ну это уже слишком! Зачем мне знать интимные подробности Гордина?

— Лена не только мой секретарь, — начал он.

— Я это уже поняла, — саркастично отозвалась я.

В ответ Гордин насмешливо хмыкнул.

— Ленок, смотри, какая Ольга Викторовна догадливая. Профессионал. Сразу поняла, что ты моя племянница.

Мой наигранно невозмутимый взгляд превратился в обалдевший. Что? Племянница? К щекам тут же прилила кровь.

— Что, Ольга Викторовна, не ожидали? — на этот раз серьёзно спросил Гордин, и в его вопросе явно читался укор.

Вместо ответа я снова кашлянула и, скрестив руки на груди, уставилась в пол.

— Я пойду, — тихонько сказала Елена и скрылась в приёмной.

Андрей вернулся к рубашке. Снял её с вешалки, надел и, не отрывая от меня пристального взгляда, принялся застёгивать пуговицы. Пиджаком пренебрёг, галстук решил тоже не надевать.

— Племянница, значит… — выдохнула я.

— Племянница. А ты что подумала?

Я украдкой взглянула на кожаный диван и тут же отвернулась. Нацепила на лицо безмятежную улыбку и покрутила головой, давая понять, что ничего.

Андрей заметил, куда я смотрела. Подошёл ко мне, посмотрел в упор. Под этим тяжёлым взглядом мне стало неуютно.

— А ты думала, она моя любовница? И в перерывах между клиентами я трахаю её на этом диване?

Слишком прямой вопрос. Он давил на меня. Соврать под таким взглядом не выйдет, и я решила ничего не отвечать.

— Оля… — произнёс он волнующе низко. — Скажи… а ты когда это представляла… — наклонился ко мне, коснулся губами мочки уха. — Тебя это задело? Или ты возбудилась?

— Гордин! — вспыхнула я тут же и оттолкнула его от себя.

На мою реакцию последовал смех — громкий, наглый, победный.

— Ярцева, а ты ревнуешь.

— Что? — перекосило меня.

— Ревнуешь, ревнуешь. И не отрицай, это глупо.

— Не обольщайся, — бросила я ему.

В ответ он снова засмеялся. Прошёл к столу, вальяжно опустился в кресло и с каким-то садистским удовольствием наблюдал за мной. Увидев в моих руках папку, нахмурился и начал её сканировать взглядом.

— Ты пришла по делу?

— Разумеется, — усмехнулась я.

— Жаль, — он сел ровно, указал мне на стул напротив и тут же изменился в лице: стал серьёзным, внимательным и сосредоточенным. — Чем обязан?

16

Андрей

— Слушаю тебя, Оля.

Ярцева медленно опустилась на стул и протянула мне серую кожаную папку для бумаг.

— Я думала над твоими словами, — начала она. — Ты прав, Лиза действительно ещё молода и, скорее всего, наивна.

Не отрывая глаз от Ольги, я принял в руки папку.

— Ты предупреждал, что ею движет страх. Это так, — согласилась она, чем вызвала во мне приятное удивление. — Если боишься, что страх спадёт, так давай сделаем так, чтобы этого не случилось.

Моя задумчивость сменилась настороженностью. Я нахмурился, слушал Ярцеву очень внимательно.

— В этой папке то, что вызовет у Лизы Антиповой смертельный ужас. После такого она вряд ли решится простить своего мужа.

— Ярцева, ты хочешь прибегнуть к манипуляции?

— К шоковой терапии, — поправила она. — Я хочу, чтобы Лиза раз и навсегда убедилась, каким чудовищем был и остаётся Антипов.

Я потянулся к язычку молнии, чтобы открыть папку, но Оля меня остановила:

— Подожди, не открывай, — сбросив показное самообладание, попросила она. — Я уйду, и тогда посмотришь.

Я выполнил её просьбу, отложил папку на край стола.

— Что там, Оля?