Адвокатский калейдоскоп

Одни считают, что доверителя нельзя оставить ни при каких обстоятельствах. Но мы в Москве полагаем, что подобная ситуация должна быть заранее предусмотрена в договоре как основание его расторгнуть.

На эту тему были жаркие споры, например, в Адвокатской палате Санкт-Петербурга, в Москве, в Краснодаре. Должен ли защитник продолжать защищать? Мы же тоже люди. У меня есть знакомая — прекрасный юрист. Она говорит: «У меня муж не работает, трое детей и собака. Если у меня 5 дней в неделю идет процесс и мне не платят, то кто будет кормить мою собаку, мужа и детей?» Этот интересный вопрос я задавал моим оппонентам, но ответа так и не услышал. В традициях адвокатской профессии так: перестали платить — твои проблемы, продолжай работать. А чем семью кормить, рассказами о традициях?

«ГОТОВ ЗАПЛАТИТЬ, ЛИШЬ БЫ НЕ ИМЕТЬ ЭТОГО КЛИЕНТА»

— Как Вы вообще пришли в эту профессию — через родителей?

— У меня отец был с инженерным образованием, он работал в сфере атомной энергетики, а мать — строитель. То есть ни юристов, ни милиционеров не было. Для родителей стало некоторым потрясением, когда я подал документы в московскую Высшую школу МВД СССР. Я учился в 1978–1982 гг., потом я работал следователем, а затем я поступил в адъюнктуру (аналог аспирантуры) Академии МВД СССР.

— Эта Высшая школа считалась, наверное, не самым престижным местом? Был ведь МГУ.

— В МГУ я бы точно не прошел, а эта школа — сейчас университет, тогда она только-только была создана и, кстати, там был великолепный профессорско-преподавательский состав. Все они, между прочим, отдавали должное тогдашнему министру внутренних дел Щелокову. Он хоть и скверно кончил, однако авторитет милиции в свое время поднял на большую высоту — в плане зарплаты и всего прочего. В том числе в привлечении в учебные заведения МВД сильных профессоров.

Был забавный случай. Отслужив срочную службу, я пришел вставать на учет в военкомат, уже определившись с дальнейшей учебой. В кабинете две женщины приняли у меня документы, потом я замешкался, а они думали, что я уже вышел. И слышу, как одна другой говорит: «Это каким же надо быть дураком, чтобы после армии идти в милицию». Я возвращаюсь и говорю: «Простите, это вы про меня?» Они очень смутились.

— Вы были тем самым следователем, которого в советских фильмах показывают? Который сидит в кабинете за столом, в погонах, и допрашивает подозреваемого?

— Только без погон. Нет, естественно, мне присваивались звания, но следователям очень не нравилось носить форму. Приходил очередной приказ, мы два дня носили ее, а потом всё равно снимали. Ну что, оперативник пойдет на задержание в форме? Мы хоть и не оперативники, но тоже не любили этого.

Зато в Следственном комитете, где я по делам часто бываю, я наблюдал другое отношение, особенно в Техническом переулке, где частенько дают звание генералов. Им только-только пошили вот эту форму от Юдашкина, я захожу, а там блеск, золотые погоны, как на балу, все друг перед другом хвастаются: «А я успел в ателье заказать», «А мне ушивают», «А у меня и так хорошо сидит»… Ну, наверное, в генеральской форме приятно сидеть в кабинете, а в остальных случаях она не нужна.

— Золотые погоны — хоть какая-то радость. А так — никакой романтики, скука, зубрежка, казенщина. Как молодой человек может об этом мечтать?

— Ну на работе у моих родителей тоже романтизма, в моем понимании, было ноль. Папа на реакторе, матушка всю жизнь с какими-то процентовками. А юрист работает не с железками, не с цифрами, а с живыми людьми, у каждого из которых — своя трагедия. В юности, может быть, я и не отдавал себе в этом отчета, но сейчас понимаю, что влечет именно это.

И все время открывается какая-то новая сфера жизни. То погружаешься в земельные отношения, то в тарифообразование, в банкротство, плюс порой такие персонажи проходят, либо ты от них чему-то учишься, либо сам их учишь, либо наводишь справки и видишь, что это такой поганец, с которым вообще лучше дела не иметь. Я в свое время придумал формулу: «Готов заплатить, лишь бы не иметь этого клиента».

— Разве не любой человек имеет право на адвокатскую защиту?