Аэрогарды

"Сорок второй терминал" оказался довольно пыльным полутемным помещением, куда д'Марья и сопровождавшие его молчаливые кнехты добрались довольно нескоро, вдоволь напетлявшись по плохо освещенным коридорам с низкими потолками: причем во время своего похода они постоянно поворачивали налево с той же настойчивостью, с какой аэрогарду пришлось крутиться в правую сторону, бродя незадолго до этого по верхним коридорам.

Кнехты отперли здоровенный висячий, похожий на бутафорский замок на низенькой двери, завели аэрогарда в помещение и остались стоять у дверей. В полутьме их почти не было видно и уж совсем не было слышно.

Д'Марья постоял, пригляделся - этот "терминал" освещался двумя тусклыми желтыми настенными светильниками - и уселся в одно из низких плюшевых кресел, которых имелось ровно четыре.

Устроившись поудобнее - это оказалось совсем нетрудно: кресло было мягким и очень уютным, - он стал оглядываться по сторонам.

Тут д'Марья почувствовал на себе чей-то взгляд, повертел головой и вздрогнул. На стене висел большой застекленный портрет: смутно знакомое лицо пялилось из рамы черного металла с недоброй настойчивостью; однако самым неприятным являлось то, что черты полузнакомца были вписаны в перевернутую пентаграмму, что придавало им вид какого-то одомашненного, но своенравного животного.

Чудак на стене откровенно не понравился аэрогарду (д'Марья с некоторым стыдом заметил, что про себя назвал его чмудаком - довольно нехарактерная для него оговорка), и поэтому он почти демонстративно отвел взгляд и принялся изучать помещение дальше.

Ничего интересного д'Марья не нашел. Только возле противоположной стены стояли два небольших столика антикварного вида (удивляться он не стал), на одном оказался некий прибор - тоже вполне антикварный, с какими-то циферблатами вроде часовых, - а на другом громоздилась всякая посуда: чаши, рюмки, кубки (именно так)... какой-то подсвечник с восемью чашечками и еще что-то - все металлическое, похоже, медное.

Почему эту конуру назвали терминалом, д'Марья понять не смог.

Засим он развалился в кресле, посидел так минут двадцать и уже совсем было нацелился поспать (что было бы, конечно, не очень умно), как вдруг в его ухе ожила рация.

- ...да-да, господа, благодарю вас, конечно, все именно так, как вы сказали...

Голос Руммеля - неестественный, напряженный.

- ...нет, это было гораздо, гораздо раньше... да что могло случиться?., вот вы и сами говорите... а-а, "Данциг"... ну, герр фон Кёстринг... нет, он не знает. И никто не сможет об этом рассказать.

Последнюю фразу Руммель произнес очень четко и тут же умолк.

Легкий фон пропал: рация отключилась.

Д'Марья не успел придумать ничего умного, как услышал скрип открываемой двери.

Он вскочил с кресла. В помещение вошел давешний тонкогубый шварцриттер, уже без берета и перчаток. Он сделал почти незаметное движение головой, и кнехты тотчас растворились за дверью, неслышно ее прикрыв.

Д'Марья оценил то, как они двигались; похоже, обучены ребята были прекрасно: где-то уровень третий-четвертый по этому ихнему силовому "кампфклинге".

- Присаживайтесь, капитан-оберст, - произнес шварцриттер и показал пример, усевшись в кресло и заложив ногу за ногу.

Д'Марья сделал так же.

- Ну что же, - сказал шварцриттер, внимательно, но не пристально глядя в глаза аэрогарду. - Думаю, пора представиться. Удо Райнрих граф фон дер Биттербург, всадник Ордена шварцриттеров.

Д'Марья невольно кивнул: уж очень подходило это лязгающее имя всаднику - то есть, по-общевойсковому, генералу. У Биттербурга, кстати, волосы оказалась с сильной проседью, особенно над высоким лбом и на макушке: а вот виски совершенно черные.

Д'Марья тут же посмотрел на руки графа; он подумал, что и здесь что-то не так, и точно: на левом мизинце не хватало фаланги, правая кисть была не то в струпьях, не то в ожогах, а на обоих безымянных пальцах красовались массивные перстни - справа черный, слева серебряный, и оба с рубинами.

Д'Марья отвел взгляд: смотреть на чешуйчатую правую кисть этого фон дер Биттербурга почему-то не хотелось.

Он вдруг подумал, что шварцриттер специально сделал паузу, позволяя себя рассмотреть.

- Очень приятно, господин генерал... то есть господин всадник, - сказал Д'Марья.

- Брат всадник, - мягко поправил Биттербург. - Господами в Ордене называют только гроссмейстеров.

- Э-э... - произнес д'Марья. - Боюсь, я думал, что братьями шварцриттеров называют только они сами - обращаясь друг к другу.

Биттербург кивнул.

- Вот об этом мы с вами сейчас и поговорим.

- О чем?..

Шварцриттер сцепил пальцы рук и обхватил ими колено. Рубины в перстнях оказались совсем рядом и как магнитом притягивали взгляд аэрогарда.

- Видите ли, - почти задушевно сообщил граф в черном, - по всему выходит так, что и вы сами - шварцриттер.

Вот те и на, стукнуло у аэрогарда в голове.

- Во... простите, господин... брат всадник, я не понимаю.

- Что вы вообще знаете об Ордене? - спросил Биттербург.