АЭРОПОРТ

Шамиль вдруг дернулся, зарычал, вскочил на ноги, подбежал к экрану. Перед его глазами, во всю стену, шел сухощавый, седоватый человек с поднятой камерой. Вот он приблизил ее к лицу. Левая рука на объективе. На ней не хватало двух пальцев. Отвел камеру. Ошибки быть не могло. Убийца его брата и тещи — в Солегорске. Два часа пути от Красного Камня!

— Вот и встретились, дарагой! Аллаху акбар! — вслух произнес Шамиль, схватил телефон, развернул сложенный вчетверо листок бумаги на столе, набрал номер.

— Гасстъел слушает, — раздался в трубке картавый голос Дыркина.

— Ну, здравствуй, Расстрельчик, здравствуй, дарагой. Ворон это, Ворон.

— Вогон, гад тебя слышать. В Кгасном вас заждались.

— Завтра-послезавтра будем, брат.

— Гад слышать. Буду гад видеть у себя в Солегогске. Я всегда на связи.

— Я понял, дарагой, понял. Буду рад! Да, брат, одын просьба есть.

— Слушаю, Вогон.

— Там у тебя под носом одын журналист из Америки. Алексей Молчанов имя его.

— О’кей, Алексей Молчанов. Записал. И что?

— Закрой его для меня, брат. Придержи без шума. Я приеду. У меня с ним свой разговор есть.

— Но он же амегиканец!

— Ну и что? Просто исчез и все. Потерялся, да, брат? Люди теряются, да? Даже перэдачка такая есть — «Жди меня». Смотрел? Я тиба прошу, брат. Все исдэлаю, брат. Только возьмешь — держи его крепко. Он, шакал, крутой очень.

— Хогошо, если он здесь, найдем его. Еще вопгосы есть?

— Нэт, брат, нэт.

— Ну, до связи тогда. — Дыркин повесил трубку, процедив себе под нос цитату из любимого фильма: — «Не бгат я тебе, гнида чегножопая».

Технически Бараев со своим отрядом должен был поступить в распоряжение Дыркина, которому Кремлем была обещана должность министра обороны нового территориального образования. Уже были захвачены административные здания, отделения милиции и СБУ в Луганске и на случай предстоящей массовой армейской высадки в Красном Камне, где находился главный аэропорт Донбасса.

«Чеченский волк даже в шкуре подчиненного — зверь опасный, — рассуждал про себя Дыркин. — Поступишь не по его, в горло вцепится или руку откусит».

Дыркин вызвал помощника, дал указание разослать фамилию и имя Молчанова по всем постам и выяснить, в какой гостинице он остановился. Доставить к нему лично без лишнего шума. Брать без свидетелей.

* * *

14 АПРЕЛЯ 2014 ГОДА. СОЛЕГОРСК

— Вас приглашает к себе товарищ Расстрел. — Три человека в камуфляже, в масках и с автоматами мялись в дверях безлюдного бара.

Было раннее утро. На улице только светало. Журналисты в отеле еще наслаждались хмельным или уже похмельным сном. Бар только открылся. В меню была яичница-глазунья, чай, хлеб. Алексею, единственному посетителю бара до появления дыркинских нукеров, только что принесли теплый, по вкусу несвежий, будто вчера не допили, подогретый чай. Обращался к нему человек средних лет с лампасами и прямыми торчащими в обе стороны, как палки, усами.

Казак. Алексей последний раз казаков видел в Крыму. Он слышал, конечно, что на юге и востоке России в последнее время их много развелось. Деятельность казаков заключалась в том, чтобы ходить в лампасах и с усами, креститься в храмах и подле них, участвовать в крестных ходах и проправительственных демонстрациях.

Однажды леди Брэкнелл в пьесе Оскара Уайльда спросила светского франта, соискателя руки ее юной племянницы, курит ли он. И когда франт чистосердечно признался в пристрастии к этой дурной привычке, леди Брэкнелл одобрительно заметила: «Это очень хорошо. А то в Лондоне сейчас так много бездельников».

Так и эти казаки. Даже если и не куришь, но все равно с лампасами и усами, считай, уже при деле, нужен, пользу приносишь.

В Украине были свои казаки (Тарас Бульба и его сыновья, к примеру), но они в основном все были сконцентрированны в окрестностях Майдана в Киеве, носили забавные чубы на лысых головах и шаровары, готовили кулеш в гигантских чанах на открытом огне и в Восточную Украину не особенно совались.

Русские же казаки не имели с ними ничего общего. Они ненавидели Майдан, хоть и видели его только по телевизору. На волне российского вторжения в Украину казаки занимали заметное место среди прочего цветастого сброда, городских отбросов и деревенского шлака, уголовников, наркоманов, фашистов, садистов, психопатов, коммунистов, искателей приключений, рассматривающих начинающуюся войну, как сафари под боком. Многих привлекала также возможность «сшибить деньжат», стреляя в живых людей, чтобы расплатиться по кредиту на холодильник или стиральную машину в своих родных мухозасиженсках и бейжидовсках. Войной в Украине Путин сразу решал для себя несколько стратегических вопросов, один из которых — что делать с «лишними» и потенциально опасными людьми.

В стране, где, даже по самым «объективным» опросам, Путина поддерживали 86 процентов населения, легко можно было без значительного ущерба режиму бросить в топку войны в соседней «братской» стране процентов 10 — 15 самых одиозных, самых непредсказуемых, самых долбанутых, включая ряженых казаков. Один из которых сейчас, сняв маску и шапку, дышал на Алексея крепким хроническим перегаром и ждал ответа.