Аэропорт. На грани катастрофы

– Будь я на его месте, – усмехнулся Джо Патрони, – я бы тоже, наверное, этого боялся. – Он так обкусал свою сигару, что она вся размахрилась. Он бросил ее в снег и сунул руку в карман парки за другой. – Я позже поговорю с командиром. Внутренний телефон подключен?

– Да.

– Вызовите в таком случае кабину экипажа. Сообщите им, что я приступил к делу и скоро буду у них там, наверху.

– Есть. – И, подойдя к самолету, Ингрем скомандовал двадцати наземным рабочим, стоявшим у машины: – А ну, ребята, начинайте копать!

Патрони сам схватил лопату, и вот уже полетели в сторону снег, земля, грязь.

Пока Ингрем по внутреннему телефону переговаривался с пилотом, сидевшим в своей кабине высоко над ними, Патрони вместе с одним из механиков уже укладывал застывшими, онемевшими руками первую доску в ледяную грязь у колес самолета.

На взлетном поле, когда ветер менял направление и менялись границы видимости, вдруг появлялись огни садящегося или взлетающего самолета, и пронзительный вой реактивных двигателей оглушал работающих. Но рядом с ними полоса три-ноль оставалась пустынной, на ней царила тишина.

Патрони прикинул: потребуется, наверное, около часа, прежде чем удастся сделать необходимый подкоп, включить двигатели «боинга» и попытаться выкатить большой лайнер. Значит, надо менять рабочих, рывших двойные траншеи, которые уже начали приобретать необходимую форму, – пусть по очереди греются в автобусе, все еще стоявшем неподалеку на рулежной дорожке.

Было уже половина одиннадцатого. Если повезет, подумал Патрони, то вскоре после полуночи он уже будет дома, в своей постели – с Мари.

И, стремясь приблизить желанную минуту, а также чтобы согреться, Патрони еще усерднее принялся кидать снег и грязь.

11

В «Кафе заоблачных пилотов» капитан Вернон Димирест заказал чашечку чаю для Гвен и черный кофе – для себя. Кофе – так уж положено думать – поддерживает тонус. Прежде чем они сядут в Риме, за этой чашкой черного кофе последует еще десять – двенадцать. И хотя пилотировать самолет должен был сегодня Энсон Хэррис, Димирест отнюдь не собирался устраивать себе отдых и распускаться. В воздухе он редко допускал такое. Как большинство опытных пилотов, он прекрасно сознавал, что только те из авиаторов достигли преклонного возраста и спокойно почили в своей постели, кто на протяжении всей службы держался начеку и был готов к любой неожиданности.

– Мы что-то очень уж молчаливы сегодня, – прозвучал в его ушах приятный, с мягким английским акцентом, голос Гвен. – Мы, кажется, не произнесли ни единого слова с тех пор, как вошли в аэровокзал.

Когда стало известно, что вылет откладывается на час, они покинули взлетное поле. Им удалось захватить укромный столик за перегородкой в глубине кафе, и теперь Гвен, держа в руке раскрытую пудреницу, глядела в зеркало и поправляла волосы, выбившиеся пышной волной из-под элегантной шапочки стюардессы. Взгляд ее темных выразительных глаз скользнул по лицу Вернона.

– Я молчу, потому что думаю, только и всего, – сказал Димирест. Гвен облизнула губы, но не тронула их губной помадой: служебные правила строго-настрого запрещают стюардессам пользоваться косметикой в общественных местах. К тому же Гвен вообще редко прибегала к ней: у нее был превосходный цвет лица с очень нежным румянцем – счастливый дар, которым природа награждает многих англичанок.

– Думаешь? О чем же? О тяжкой травме, которую нанесло тебе известие, что у нас с тобой будет ребеночек? – Гвен ехидно улыбнулась и отбарабанила скороговоркой: – Капитан Вернон Уолдо Димирест и мисс Гвендолин Элайн Мейген сообщают о том, что в непродолжительном времени они ожидают появления на свет их первого ребенка, ммм… кого именно? Нам это пока неизвестно, разумеется. И станет известно только через семь месяцев. Ну что ж, не так уж долго ждать.

Димирест не произнес ни слова, пока официантка подавала им кофе и чай, потом взмолился:

– Ради Бога, Гвен, постарайся же быть серьезной.

– А зачем нам это? Тем более раз это не нужно мне. Ведь если кому и следовало бы тревожиться, так, наверное, мне.

Димирест уже собирался возразить, но Гвен отыскала его руку под столом. Выражение ее лица смягчилось.

– Не сердись. Я понимаю, что это в самом деле несколько ошеломляющая новость… для каждого из нас.

Именно этого признания Димирест и ждал. Он сказал, осторожно выбирая слова:

– Ничего особенно ошеломляющего в этом нет. Более того, нам совершенно необязательно обзаводиться ребенком, если мы этого не хотим.

– Понятно, – бесстрастно произнесла Гвен. – Я все ждала, как и когда ты к этому подберешься. – Она щелкнула крышкой пудреницы и спрятала ее в карман. – Когда мы ехали в машине, это уже чуть-чуть не сорвалось у тебя с языка, верно? Но в последнюю минуту ты передумал.

– Что я передумал?

– Ну брось, Вернон! К чему это притворство? Мы же оба прекрасно понимаем, что ты имеешь в виду. Ты хочешь, чтобы я сделала аборт. С тех пор как ты узнал, что я беременна, ты ни о чем другом не думаешь. Разве не так?

Вернон неохотно кивнул:

– Верно.