Аэропорт. На грани катастрофы

У центрального входа в аэровокзал Синди расплатилась с шофером и поспешила скрыться за дверью, спасаясь от порывистого ветра, хлеставшего в лицо мокрым снегом. Она пробиралась сквозь толпу, стараясь обойти довольно большую группу людей, которые, должно быть, готовились к какому-то публичному выступлению, судя по тому, что один из них устанавливал микрофон. Негр-полицейский – Синди не раз видела его с Мелом – разговаривал с несколькими людьми из этой группы, по-видимому, официальными ее представителями. Полицейский очень решительно тряс головой, с чем-то не соглашаясь. Синди не слишком все это интересовало – ничто здесь вообще не могло всерьез заинтересовать ее, – и она пошла дальше, к административным помещениям.

Там во всех комнатах горел свет, хотя многие из них были пусты: не слышно было ни треска пишущих машинок, ни обычного гомона, как днем в рабочие часы. «Хоть у кого-то хватило здравого смысла уйти на ночь домой», – подумала Синди.

В приемной перед кабинетом Мела сидела какая-то женщина средних лет в темной поношенной одежде. Она примостилась на узеньком диванчике и невидящим взглядом смотрела прямо перед собой: казалось, она даже не заметила появления Синди. Глаза у нее были красные и опухшие от слез. Должно быть, она блуждала где-то в самую метель и одежда и туфли у нее промокли насквозь.

Синди скользнула по женщине равнодушным взглядом и прошла в кабинет. В кабинете никого не было.

Синди села на стул и стала ждать. Прошло несколько минут; Синди закрыла глаза и снова предалась приятным воспоминаниям о Дерике Идене.

Минут десять спустя Мел стремительно вошел в кабинет – Синди заметила, что он прихрамывает сильнее, чем обычно.

– О! – Мел, казалось, был удивлен, увидев Синди, и, обернувшись, прикрыл за собой дверь. – Вот уж никак не думал, что ты в самом деле приедешь.

– Ты, конечно, предпочел бы, чтобы я не приезжала.

Мел покачал головой:

– Просто я по-прежнему считаю, что этим мы ничего не достигнем – во всяком случае, не достигнем того, что у тебя, по-видимому, засело в голове.

Он пытливо поглядел на жену, стараясь разгадать истинную цель ее приезда. Он уже давно привык к тому, что уразуметь побуждения Синди – дело довольно сложное, поскольку обычно они весьма далеки от того, чем могли показаться с первого взгляда. Вместе с тем он невольно отметил про себя, что сегодня она необыкновенно хороша, просто ослепительна, глаза так и сияют. Как жаль, что все это теперь уже не может его взволновать.

– В таком случае не скажешь ли ты, что засело у меня в голове? Он пожал плечами:

– Мне казалось, что тебе хочется затеять ссору. А на мой взгляд, у нас их достаточно бывает дома, чтобы устраивать еще и здесь.

– Вероятно, нам все-таки придется устроить и здесь, поскольку ты почти не бываешь дома.

– Я бывал бы дома чаще, если бы атмосфера там была более спокойной.

«Вот мы разговариваем всего несколько секунд, а уже начали цапаться, – подумала Синди. – По-видимому, мы просто не в состоянии разговаривать даже минуту, не переходя на личности».

Тем не менее она не удержалась и спросила:

– В самом деле? Обычно ты выставляешь другие причины. Ты вечно утверждаешь, что тебе абсолютно необходимо находиться в аэропорту – иной раз даже все двадцать четыре часа суток. Ведь тут же, судя по твоим словам, ежесекундно происходит что-то немыслимо важное.

– Сегодня это действительно так, – сухо сказал Мел.

– Но не всегда же?

– Ты хочешь знать, остаюсь ли я здесь иной раз потому, что предпочитаю не возвращаться домой? Да.

– Наконец-то ты хоть честно в этом признался.

– А когда я все-таки прихожу домой, ты непременно начинаешь тащить меня на какое-нибудь идиотское сборище, как, например, сегодня вечером.

Синди вспыхнула:

– Так, значит, ты с самого начала не собирался появляться там сегодня?

– Нет, собирался. Я же тебе сказал. Но…

– Вот именно «но». – Синди уже еле сдерживалась. – Но рассчитывал на то, что опять, как всегда, вовремя подвернется что-нибудь и ты сможешь увильнуть. И в то же время будешь иметь алиби, которое хотя бы для тебя будет выглядеть убедительным, поскольку меня ты уже ни в чем не убедишь. Я-то знаю, что ты притворщик и лгун.

– Потише, Синди!

– И не подумаю!

Они разъяренно глядели друг на друга.

«Что же такое случилось с нами, – думал Мел, – как мы до этого дошли? Вздорим, пререкаемся, как дурно воспитанные подростки». Мелочные укоры, злобные подковырки, и сам он ведет себя ничуть не лучше Синди. Ссоры ведь принижают их обоих! Неужели так всегда бывает в совместной жизни, когда чувства начинают остывать? Помнится, кто-то сказал, что распадающийся брак выявляет все самое дурное в обоих супругах. У них с Синди так и получилось.

Он постарался взять себя в руки.

– Я не считаю себя ни лжецом, ни притворщиком. Но возможно, ты отчасти права, что я рад любому поводу избавиться от светских развлечений, которых, как тебе известно, терпеть не могу. Однако я это делаю бессознательно.

Синди молчала, и он заговорил снова: