Аэропорт. На грани катастрофы

Димирест что-то буркнул в знак согласия. Он напряженно смотрел вперед, словно хотел пробить взглядом облака и тьму и увидеть сквозь них огни аэропорта, которые вот-вот должны были появиться. Несмотря на внешнее спокойствие, он очень волновался. Они до сих пор не знали, насколько серьезно повреждена взрывом машина и какие еще поломки произошли во время весьма нелегкого обратного полета. Во-первых, была эта чертова дыра в хвосте, а при тяжелой посадке на большой скорости… Да вся хвостовая часть может отлететь к черту… И если это произойдет, думал Димирест, то при скорости сто пятьдесят узлов… Какая все-таки сволочь этот мерзавец с бомбой! Жаль, что он подох! Димирест с радостью растерзал бы его своими руками, сам прикончил бы гада…

Рядом с ним Энсон Хэррис, снижая самолет по приборам, увеличил скорость спуска с семисот до восьмисот футов в минуту.

Димирест искренне жалел, что не он пилотирует машину. Будь на месте Хэрриса пилот помоложе или младше по чину, Димирест принял бы на себя командование. Но Хэрриса он не мог пока упрекнуть ни в чем… Оставалось только надеяться, что он так же безупречно проведет и посадку… Мысли Димиреста вернулись к тому, что происходило в пассажирском салоне. «Гвен, мы почти прилетели! Продержись еще немного!» Он уже не сомневался, что они втроем – он, Гвен и Сара – сумеют все уладить, если Гвен и ребенок останутся живы.

Снова раздался голос Кейза Бейкерсфелда:

– «Транс-Америка», рейс два, идете и снижаетесь хорошо. На полосе легкое снежное покрытие. Ветер северо-западный, тридцать узлов. Вам дается первоочередность при посадке.

Через несколько секунд они вынырнули из облаков и увидели прямо впереди огни взлетно-посадочной полосы.

– КДП Линкольна! – вызвал по радио Димирест. – Видим полосу.

– Рейс два, вас понял. – В голосе диспетчера звучало явное облегчение. – Даем разрешение на посадку. Переключайтесь на частоту наземного диспетчера. Благополучной посадки. Все.

Вернон Димирест дважды нажал на кнопку микрофона: по авиационному коду это означало «спасибо». Энсон Хэррис сухо скомандовал:

– Включить посадочные огни. Закрылки – под углом пятьдесят градусов.

Димирест выполнил команду.

Самолет стремительно снижался.

Хэррис предупредил:

– Если не справлюсь с рулем направления, поможете.

– Есть.

Димирест поставил обе ноги на педали руля. Когда скорость спадет, руль из-за искореженного стабилизатора заест. И на земле обоим пилотам, возможно, придется пустить в ход всю свою силу, чтобы удержать управление.

Самолет с ревом пронесся над краем поля – вдаль жемчужной цепочкой убегали огни взлетно-посадочной полосы. По обеим сторонам полосы высились сугробы, за ними тьма. Близость земли делала ощутимее необычную скорость полета. Обоим пилотам эти две мили бетона впереди никогда еще не казались такими короткими.

Хэррис выровнял машину и прикрыл все четыре рычага. Рев реактивных двигателей затих, и стал слышен пронзительный вой ветра. Когда они подлетали к самой полосе, перед глазами Димиреста промелькнули сгрудившиеся машины «скорой помощи» и аварийки – он знал, что они сейчас помчатся следом за ними по полосе. И подумал: «А они ведь могут нам понадобиться! Держись, держись, Гвен!»

Самолет все еще был в воздухе – скорость его почти не уменьшилась.

И вдруг он сел на землю. Тяжело. И помчался вперед.

Хэррис быстро поднял закрылки и включил реверс. Двигатели, взревев, действовали теперь уже как тормоз: их тяга противостояла инерции самолета.

Пробежав три четверти полосы, машина стала замедлять ход, но очень незначительно.

– Право руля! – крикнул Хэррис.

Самолет уводило влево. Димирест и Хэррис совместными усилиями старались удержать самолет на полосе. Но край полосы, за которым во мраке громоздились сугробы, быстро приближался.

Энсон Хэррис изо всех сил нажал на педали тормозов. Металл повизгивал, скрипела резина. А мрак все ближе. Но вот машина замедлила бег… пошла медленнее… еще медленнее…

Самолет остановился в трех футах от конца полосы.

17

Взглянув на часы в радарной, Кейз Бейкерсфелд увидел, что до конца смены осталось еще полчаса. Ему было все равно.

Он отодвинул табурет от консоли, снял наушники и встал. Окинул взглядом комнату, понимая, что видит все это в последний раз.

– Эй, – окликнул его Уэйн Тевис, – в чем дело?

– Вот, – сказал ему Кейз, – возьми. Кому-нибудь пригодятся. Он сунул наушники в руки Тевису и вышел из комнаты. Кейз понимал, что должен был так поступить много лет назад.

Он чувствовал какую-то странную приподнятость, почти облегчение. И, выйдя в коридор, подумал: отчего бы это?

Не потому же, что он посадил рейс два: на этот счет иллюзий у него не было. Да, конечно, Кейз квалифицированно провел посадку, но любой другой на его месте провел бы ее так же, а может быть, и лучше. И притом события сегодняшнего дня – как он и предугадывал – ничего не изменили: ни искупить прошлое, ни зачеркнуть его они не могли.