Аэропорт. На грани катастрофы

Вернон видел, что его шурин погружен в разговор с лейтенантом Недом Ордвеем – молодым, славным и весьма энергичным негром, начальником полицейского отделения аэропорта. Вполне возможно, что Мел, поглощенный разговором, и не заметит его. Это вполне устраивало Димиреста, который совершенно не стремился к такой встрече, хотя и не собирался намеренно ее избегать.

Гвен скрылась – лишь на мгновение в толпе мелькнули ее стройные ноги с тонкими щиколотками… О соле мио… Скорее бы уж Неаполь!

Черт побери! Мел Бейкерсфелд все-таки увидел его.

* * *

– Я искал вас, – говорил лейтенант Ордвей Мелу. – Мне сейчас стало известно, что к нам должны пожаловать гости. Сотни две-три, а может, и больше.

Сегодня начальник полиции аэропорта был одет в форму. Высокий рост и осанка делали его внушительным, похожим на вождя какого-нибудь африканского племени, вот только голос у него звучал неожиданно мягко.

– У нас и так уже немало гостей, – сказал Мел, окидывая взглядом шумный, заполненный людьми зал и направляясь к своему кабинету. – Их даже не сотни, а тысячи.

– Я имею в виду не пассажиров, – сказал Ордвей. – Я говорю о тех, что могут причинить куда больше хлопот.

Он рассказал Мелу о митинге протеста, состоявшемся в Медоувуде. Теперь, после закрытия митинга, большинство его участников направляются в аэропорт. Об этом митинге в Медоувуде и о том, какие он преследует цели, лейтенанту Ордвею сообщили репортеры телевидения и попросили разрешения установить свои камеры в здании аэровокзала. Переговорив с ребятами с телевидения, Ордвей позвонил приятелю из газеты «Трибюн», и тот вкратце изложил ему суть репортажа, который только что передал в редакцию репортер, присутствовавший на митинге.

– А, черт! – проворчал Мел. – Надо же было им выбрать именно сегодняшний вечер! Нам и без них хватает забот.

– Мне кажется, они именно на это и рассчитывают: надеются, что при такой обстановке им удастся большего добиться. Вот я и подумал, что мне следует, пожалуй, предупредить вас, потому что они, наверное, захотят разговаривать с вами, а также, возможно, и с представителями Федерального управления авиации.

Мел сказал угрюмо:

– Федеральное управление уходит в подполье всякий раз, как только начинаются какие-нибудь осложнения вроде этих. И появляется на свет божий лишь после того, как прозвучит отбой.

– Ну а вы как? – Полицейский усмехнулся. – Вы тоже намерены уклониться?

– Нет. Можете передать им, что я готов принять их представителей. Человек пять-шесть, не больше, хоть я и считаю, что в такой момент это пустая трата времени. Я же ничего не могу предпринять, решительно ничего.

– Вы понимаете, – сказал Ордвей, – если не возникнет беспорядков и не будет нанесено материального ущерба, я не имею законного права удалить их отсюда.

– Разумеется, я это понимаю, но разговаривать с этой толпой не намерен. Тем не менее надо любой ценой избежать возникновения беспорядков. Если они даже будут вести себя агрессивно, позаботьтесь, чтобы с нашей стороны никакой агрессивности не было – во всяком случае, без крайней нужды. Не забывайте, что здесь будут представители прессы, и я не хочу давать кому-либо повод изображать из себя жертву.

– Я уже предупредил своих ребят. Они постараются отделываться шутками, а джиу-джитсу приберегут про запас.

– Отлично.

Мел знал, что может положиться на Неда Ордвея. Полицейские функции в аэропорту Линкольна осуществлялись отделением городской полиции, работающим самостоятельно, а лейтенант Ордвей воплощал в себе лучшие черты молодого, идущего в гору полицейского. Он уже год возглавлял полицию аэропорта, и можно было ожидать, что в скором времени его переведут с повышением в управление городской полиции. Мел думал об этом с сожалением.

– Ну а помимо этой медоувудской истории, как идут дела? – спросил Мел. Он знал, что имевшиеся в распоряжении Ордвея полицейские, числом около сотни, работают, как почти все в аэропорту, сверх положенного с тех пор, как начался буран.

– В основном как обычно. Пьяных несколько больше, чем всегда, да две-три драки. Но это из-за того, что вылеты задерживаются, а ваши бары торгуют вовсю.

Мел усмехнулся.

– Не нападайте на бары. Аэропорт получает отчисления с каждого выпитого стакана, а мы в этих доходах очень и очень нуждаемся.

– Так же, как и авиакомпании, насколько я понимаю. Во всяком случае, судя по количеству пассажиров, которых они стараются протрезвить, чтобы их можно было взять на борт самолета. И тут уж они обычно прибегают к моему снадобью.

– Кофе?

– Разумеется. Стоит только захмелевшему пассажиру появиться у регистрационной стойки, как ему тотчас приносят чашку кофе и вливают в глотку. Авиакомпании до сих пор никак не могут взять в толк одной простой вещи: накачивая пьяного кофе, они добиваются только того, что этот пьяный долго не угомонится. Чаще всего именно тогда им приходится прибегать к нашей помощи.

– Ничего, вы, я думаю, с этим справляетесь.