Аэропорт. На грани катастрофы

Однако память ведь приспосабливается – правда? – ко времени, к обстоятельствам, к реальностям жизни. Редферны мертвы. А в Библии сказано: «Предоставь мертвым погребать своих мертвецов». Что было, то прошло.

И Кейз подумал: может быть… может быть… теперь… он сумеет жить, если будет думать прежде всего о Натали и о своих детях, а Редферны останутся грустным воспоминанием, и только.

Он не был уверен, что ему это удастся. Не был уверен, что у него хватит моральных и физических сил. Давно прошло то время, когда он вообще был в чем-то уверен. Но попытаться можно.

Он сел в лифт и спустился вниз.

На дворе, по дороге к своей машине, Кейз остановился. Движимый внезапным импульсом, сознавая, что, может быть, позже пожалеет об этом, Кейз вынул из кармана коробочку и высыпал таблетки в снег.

Глава 18

Из своего автомобиля, стоявшего на ближайшей к полосе три-ноль рулежной дорожке, Мел Бейкерсфелд видел, как самолет «Транс-Америки», не задерживаясь, покатил к аэровокзалу. Мела отделяла от самолета уже половина летного поля, однако, несмотря на дальность расстояния, ему отчетливо были видны быстро удалявшиеся огни. По радио, настроенному на «землю», Мел слышал, как диспетчеры задерживают у перекрестков другие самолеты, чтобы дать пройти пострадавшей машине. Ведь на борту ее находились раненые. Рейсу два было приказано подрулить прямо к выходу сорок семь, где их ждали скорая помощь и служащие компании.

Мел смотрел, как уплывают огни самолета, сливаясь с галактикой аэровокзальных огней.

Машины скорой помощи и аварийки, так и не понадобившиеся, стали разъезжаться.

Таня и Томлинсон были уже на пути к аэровокзалу. Они ехали с Патрони, который поручил кому-то отрулить самолет «Аэрео Мехикан» в ангар.

Таня непременно хотела быть у выхода сорок семь, когда с самолета начнут сходить пассажиры. Похоже, что она могла там понадобиться.

Прежде чем расстаться с Мелом, она спокойно спросила:

– Вы все-таки приедете ко мне?

– Мне бы очень хотелось, – сказал он. – Если вы не считаете, что уже слишком поздно.

Он смотрел на Таню. Она отбросила с лица рыжую прядь и устремила на него свой прямой открытый взгляд и улыбнулась:

– Нет, не поздно.

Они условились встретиться у главного выхода через три четверти часа.

Томлинсон намеревался взять интервью сначала у Патрони, а потом у команды рейса два. Ведь через несколько часов члены команды, как и Патрони, станут героями. Драматическая история бедствия, которое терпел самолет, и его благополучное возвращение на землю, подумал Мел, наверняка затмят его высказывания по поводу более обыденных проблем, связанных с трудностями, переживаемыми аэропортами.

Хотя, может быть, и не совсем. Томлинсон, с которым Мел поделился своими соображениями, был репортер вдумчивый, умный, которому, возможно, придет в голову связать нынешнюю драматическую ситуацию с не менее серьезными и не сиюминутными проблемами.

Мел увидел, как покатили куда-то «боинг» компании «Аэрео Мехикан». Самолет был, видимо, целехонек. Теперь его вымоют, тщательно обследуют и отправят в беспосадочный полет в Акапулько.

Следом за ним двигались разнообразные служебные машины, неотлучно находившиеся при нем, пока он был в плену у стихий.

Мел тоже мог больше не задерживаться на поле. Он сейчас уедет – через минуту-другую. Но уединенность летного поля, непосредственная близость к полетам – все это настраивало на размышления.

Именно здесь несколько часов назад, вспомнил Мел, у него возникло предчувствие беды. Ну и в известной степени оно оправдалось. Беда случилась, хотя, по счастью, и без рокового исхода. И не аэропорт – будь он плохой или хороший – виноват в том, что произошло.

А катастрофа ведь могла произойти и в аэропорту – тогда она была бы грандиозной, – и все из-за несоответствия его современным требованиям авиации, что Мел давно уже предсказывал и тщетно пытался выправить положение.

Ведь аэропорт имени Линкольна безнадежно устарел. Устарел – и Мел это прекрасно понимал, – несмотря на хорошие кадры, сверкающее стекло и хром, несмотря на объем воздушных перевозок, рекордное число пассажиров, ниагару грузов, несмотря на перспективу роста и самонадеянную вывеску: «Воздушный перекресток мира».

Аэропорт устарел потому, что, как это часто случалось на протяжении коротких шести десятков лет существования современной авиации, прогресс в воздухе превзошел все предсказания. Здесь опять-таки эксперты-прогнозисты оказались не правы и правы – мечтатели, провидцы.

И то, что происходило с аэропортом имени Линкольна, происходило везде.

Не только по всей стране, но и по всему миру. Очень много шло разговоров о росте авиации, ее потребностях, развитии воздушного сообщения, которое постепенно станет самым дешевым в мире видом транспорта и средством для перевозки грузов – видом транспорта, благодаря которому народы, живя в мире, смогут лучше узнать друг друга, смогут легче торговать. Однако на земле, учитывая масштабы проблемы, очень мало что делалось.