Aeternum bellum (бесконечная война)

Глядя на ворота Фюрстенберга, он вспомнил, как они, неожиданно для самих себя, покинули прежнее обиталище и оказались здесь. Последней каплей стал очередной прорыв магической защиты Гейдельбергского замка заблудившимся экскурсантом. В отличие от прочих, тот принял колдуна не за призрак, а за аниматора, что очень оскорбило Виттельсбаха, который охотнее остался бы для стада туристов привидением, чем стал лицедеем. Отвязавшись от назойливого иностранца, он приказал Теодориху собрать всё, что тому понадобится на новом месте, и субвертировал с мальчиком к недавно приобретённому жилищу. С помощью магических пропускных слов они открыли калитку и уже собирались войти, как вдруг…

– Так, так, – язвительно произнёс знакомый голос, – надо же, предатели спокойно ходят по земле Германии, не боясь мести. Долго же мне пришлось ждать, когда медведь высунет нос из берлоги.

Не оборачиваясь, Конрад толкнул мальчика в тёмный проём.

– Иди внутрь. Да не вздумай высовываться!

Он отпрыгнул в сторону, увернувшись от посланного в него «секаре», и выкинул вперёд руку в ответном жесте.

– Долорем!

– Эксплосион!

– Ретро!

Эксплосион (лат. explosion) – взрыв.

Ретро (лат. retro) – назад. Возвращающее заклинание.

Вернувшимся взрывом Морсатра сплющило и швырнуло на землю. Пока тот приходил в себя, Виттельсбах повернулся, чтобы открыть дверь. И в этот момент его ударили в спину.

– Инквиетум!

Инквиетум (от лат. inquieta – неприкаяный) – проклятие, вызывающее стремительное старение и преждевременную смерть.

Всё вокруг стремительно завертелось и замерло. Конрад повернулся к поднимающемуся с земли Майделю. Тот оскалился, изображая улыбку.

– Ты же хотел стать неприкаянным, Кон. И я тебе помог, правда, по-своему. Любопытно, понравится ли тебе, уже отверженному, стремительное угасание?

– Ничего не имею против, – искренне ответил маг, – и даже скажу тебе спасибо. После того, что ты сотворил с моей жизнью, поблагодарить тебя я могу лишь за смерть.

Взглянув на ошарашенное лицо дукса, Виттельсбах расхохотался.

– Вот, прими от меня подарок, – всё ещё смеясь, произнёс он. – Секаре!

Взвыв и схватившись за рассечённое плечо, Морсатр снова отлетел назад, а его противник, насмешливо улыбаясь, сделал книксен и исчез в мрачном чреве замка.

Оказавшись в жилом доме и вызвав свет, маг подошёл к старинному зеркалу. Он рассматривал своё лицо, на котором пока не было заметно никаких изменений. Но проклятие медленно и верно в течение двух-трёх лет разрушит то, что сейчас выглядит так молодо. Подумав об этом, Конрад на секунду почувствовал жгучее желание перенестись к друзьям в Либенштайн, чтобы прервать процесс затяжного распада. Но безразличие к жизни удержало его, и он безотрывно всматривался в вечное стекло, отражавшее то, чего скоро не будет.

– Что такое инквиетум? – прозвучало за спиной Виттельсбаха.

– Пока тебе незачем это знать, – не отрываясь от созерцания, ответил тот. – Поднимись наверх и выбери комнату. Я займу любую другую. Игнис!

Игнис (лат. ignis) – огонь.

На стенах вспыхнули факелы, но светлее от этого не стало. Пугливо косясь на тени в углах, мальчик поднялся по лестнице, а маг стоял у зеркала до тех пор, пока наверху что-то не грохнуло, и не раздался вопль. «С новосельем!» – поздравил себя Конрад и взлетел по ступенькам.

Теодорих сидел посреди коридора, потирая лоб. В темноте он наскочил на проржавевшие рыцарские доспехи, обрушив те на себя. Пискнув, ребёнок поднял дрожащую руку и показал на приоткрытую дверь, за которой, словно в пляске святого Витта, подпрыгивало и извивалось что-то белое.

Пляска святого Витта – хорея – заболевание сопровождающееся отрывистыми, беспорядочными движениями.

– Там…

У мальчишки пропал голос.

– Какой же старый замок без привидений, – усмехнулся опекун. – Наверное, и здесь кто-то исполняет роль, которую мы с тобой играли в Гейдельберге…

Скривившись, он договорил:

– Аниматоров.

Одним движением подняв воспитанника с пола и взяв за плечи, маг подтолкнул его к дверному проёму. И крепче сжал пальцы, почувствовав, что мышцы Теодориха свело от напряжения. Войдя внутрь, оба увидели пляшущую от лёгкого ветерка белую простыню, заменяющую занавеску.

– Тебе не стыдно? – ровно спросил Виттельсбах. – Похоже, ты намерен подражать отцу и всю жизнь трястись от страха?

Покраснев, мальчик опустил голову.

– Выбери комнату и ложись спать, – повторил чародей и, сорвав белое полотнище, кинул его на пол.

Придя в себя, Конрад осознал, что уже стемнело и накрапывает дождь. Пожав плечами, он плотнее закутался в плащ и спустился вниз.