Афера

Питер вошел и представился. Ему было лет тридцать пять, и он, согласно сайту фирмы, все еще ходил в рядовых юристах. В фирме работало пятнадцать юристов, около половины из них были партнерами, однако совершенно очевидно, во всяком случае из Интернета, руководил ею только один босс. Питер был одет неофициально – в дорогой кашемировый свитер и брюки цвета хаки. Аурелия, помощница, была в джинсах. Оба должным образом представились.

Питер захотел побольше узнать об их фирме, и уже несколько секунд спустя Марк и Тодд бойко мололи языками. Они исполняли свою обычную песню: мол, трое друзей, устав от скучной рутинной работы в больших фирмах, решили сделать самостоятельный шаг. Как только позволили обстоятельства, Марк сказал:

– Насколько я знаю, вы ведете кучу дел о халатности, допущенной при приеме родов, правильно?

– Только этим мы и занимаемся, – самодовольно ответил Питер, принимая протянутое Тоддом через стол заключение доктора Кунса. Аурелия пока не проронила ни слова, и было ясно, что она активного участия в разговоре принимать не собирается.

– Могу я взглянуть на медицинские документы? – спросил Питер, уставившись на лежавшую на столе перед Марком стопку бумаг.

– Безусловно.

– Сколько копий вы принесли с собой?

– Только одну.

– Хорошо. Не возражаете, если мы быстро снимем еще одну? Мы с Аурелией бегло просмотрим документы и сделаем заметки. Дело пойдет быстрее, если у каждого из нас будет свой экземпляр.

Марк и Тодд пожали плечами – мол, как хотите.

Аурелия взяла бумаги и вышла. Питер тоже покинул комнату, сославшись на неотложные дела. Марк и Тодд тем временем, проверив эсэмэски в телефонах, любовались видом из окна. Рамон оставил уже два голосовых сообщения.

Спустя пятнадцать минут вернулась Аурелия с двумя стопками бумаг, за ней вошел Питер, и они оба сели за стол.

– Первоначальный просмотр займет около часа, – сообщил Питер. – Вы можете остаться здесь или пойти прогуляться.

Тодд хотел уточнить, нельзя ли ему посидеть в приемной в обществе секретарши, но не стал.

Марк ответил:

– Мы останемся здесь.

Питер и Аурелия начали просматривать бумаги, по ходу чтения делая десятки заметок. Тодд вышел в коридор, чтобы позвонить. Марк послал кому-то имейл. Время тянулось медленно. Было совершенно очевидно, что Питер и Аурелия не впервые имели дело с медицинскими документами.

Полчаса спустя Питер вышел и вернулся с Джеффри Корбеттом, стройным седовласым мужчиной лет пятидесяти. Марк и Тодд так много прочли о нем, что у них возникло ощущение, будто они уже знакомы. Он говорил глубоким бархатным голосом, который наверняка действовал на присяжных гипнотически. Его улыбка оказалась теплой и обаятельной. Это был человек, вызывавший безоговорочное доверие.

Он сел во главе стола и сразу перестал улыбаться. Сдвинув брови, он посмотрел на Марка с Тоддом и заявил:

– Вы, ребята, запороли дело.

С лиц Марка и Тодда тоже сошла улыбка. А Корбетт продолжил:

– Вы подписали договор с мистером Рамоном Тейпером десятого февраля. Два дня спустя вы наняли доктора Кунса, девятнадцатого получили от него заключение, датированное этим же числом. А через шесть дней после этого, двадцать пятого февраля, истекал срок давности. Дело рассматривается в Виргинии, согласно виргинским законам предусмотрен двухгодичный срок давности. В Мэриленде – три года, здесь, в округе Колумбия, – пять лет. Но в Виргинии всего два.

Марк с трудом выдавил:

– Простите, но роды имели место в прошлом году, двадцать пятого февраля две тысячи тринадцатого года. Это написано на первой странице медицинской карты.

Посмотрев на кончик собственного носа, Питер ответил:

– Да, но эта дата неверна. Это первая дата, которая бросается в глаза, когда просматриваешь документы, и, вероятно, вы заметили только ее – и вы, и доктор Кунс, полагаю. Кто-то по ошибке написал «2013» вместо «2012», и эта цифра запала вам в голову. Но ребенок родился двадцать пятого февраля две тысячи двенадцатого года. – Безо всякой видимой необходимости Корбетт добавил: – Кстати, Кунс – шарлатан, профессиональный свидетель, поскольку во врачебной профессии оказался несостоятелен.

У Марка чуть не вырвалось: «Но это же доктор Кунс рекомендовал нам вас», но он был так огорошен, что не смог вообще ничего произнести. С любопытством и невежеством юриста-первокурсника Тодд поинтересовался:

– И что вы хотите этим сказать?

Наставив на него указательный палец, Корбетт ответил: