Афера

По мере того как монотонно тянулся полет, пассажиры немного расслаблялись и становились разговорчивее. Почти все говорили, что у них есть друг или родственник, который ждет их на земле, хотя не могли скрыть неуверенность. Никто даже не притворялся, что испытывает оптимизм. Все они долгое время отсутствовали на родине и не имели никаких действующих документов и удостоверений личности, по крайней мере сенегальских. Тем, у кого были поддельные американские водительские права, приказали их сдать. Дакарская полиция была печально известна своей суровостью по отношению к возвращающимся. Их отношение сводилось к простой сентенции: если вы не хотите здесь жить, то и вы здесь никому не нужны. США вас выгнали, тут вас тоже никто не ждал. Зачастую с вернувшимися обращались как с изгоями. Жилье и работу найти было трудно. Хотя многие их соотечественники сами мечтали уехать в США или Европу, к тем, кто попробовал и потерпел неудачу, относились презрительно.

У Абду и Фанты были родственники, разбросанные по стране, но на них они не могли положиться. В течение многих лет их контакты сводились к тому, что эти разнообразные родственники, кузены с кузинами, требовали, чтобы Абду и Фанта помогли им нелегально въехать в США. Абду и Фанта не имели такой возможности, да и не хотели в это втягиваться, потому что для них, живших без документов, это было опасно. Зачем рисковать собственным разоблачением, помогая другим?

Теперь помощь понадобилась им самим, и не нашлось никого, кому они могли бы довериться. Зола поручилась, что Диалло Ньянг заранее получил гонорар и позаботится о них. И они истово молились, чтобы он помог им.

Они летели сначала навстречу дню, потом – снова ночи. Через одиннадцать часов полета и еще двух выдач коричневых пакетов с едой самолет начал снижаться в Дакаре, и атмосфера на борту снова сделалась гнетущей. Полет завершился за полночь, после двадцатичетырехчасового приключения, о котором никто из них не просил. Самолет подрулил к главному терминалу и остановился у дальнего из длинной цепочки выходов. Двигатели заглохли, но двери оставались закрытыми. Представитель СИТК объяснил, что внутри аэровокзала они будут с рук на руки переданы сенегальским властям и выйдут из-под юрисдикции США, после чего пожелал им удачи.

Когда двери наконец открыли, пассажиры подхватили свои мешки и неохотно покинули самолет. Внутри их препроводили в открытую зону, отделенную от главного зала цепью полицейских в форме. Полицейские были везде, и ни один из них не проявлял ни малейших признаков дружелюбия. Какой-то чиновник в костюме лающим голосом начал выкрикивать инструкции на французском – официальном языке Сенегала.

Когда их арестовали четырьмя месяцами раньше и впереди замаячила депортация, Абду и Фанта стали говорить друг с другом на родном французском. После двадцати шести лет стараний избегать этого языка и трудных усилий освоить английский поначалу это оказалось непросто. Но в конце концов язык вернулся, и, пожалуй, единственным положительным моментом в их заключении оказалось это возвращение к языку, который они любили. Бо, однако, никогда не слышал французского дома, и никто не поощрял его изучать этот язык в школе. В первое время он не мог сказать на нем ни слова, однако пребывание в Бардтауне послужило мощным стимулом. Через четыре месяца, в течение которых общался с родителями только по-французски, Бо обрел кое-какие знания.

Однако официальные лица говорили очень быстро и употребляли много незнакомых слов. Большинство беженцев родной язык подзабыли и с трудом понимали их речь. Оформление началось после того, как полицейские ознакомились с сопроводительными документами из США. Один из офицеров жестом велел Маалам подойти и начал задавать вопросы. Из какой части Сенегала они происходят? Когда уехали? Почему уехали? Где работал Абду до отъезда из Сенегала? Как долго они жили на территории США? Остались ли у них там родственники? Есть ли родственники в Дакаре или другом городе или в деревне? Где они собираются жить? Вопросы были болезненными, а ответы воспринимались с издевкой. Несколько раз офицер предупредил Абду, что лучше отвечать правдиво. Абду заверил его, что ничего не скрывает.

Бо заметил, что остальных возвращенцев провожают в дальний конец зала, в зону ожидания. Счастливчиков отпускали на попечение встречавших их друзей или родственников.

Офицер спросил, есть ли у них кто-нибудь в Дакаре. Когда Абду назвал имя Диалло Ньянга, их адвоката, полицейский поинтересовался, зачем им адвокат. Абду попытался объяснить, что его наняла их дочь, оставшаяся в США, поскольку у них нет в Дакаре ни родственников, ни кого-либо еще, кто мог бы о них позаботиться. Офицер просмотрел какой-то список и сообщил, что мистер Ньянг не связывался с полицией и не ждет их. Он указал на ряд стульев, велел им ждать там и подошел к человеку в костюме.

Прошел час с тех пор, как полицейские выпустили большинство их спутников из зала. Когда таких, как они, осталось человек двенадцать, чиновник в костюме подошел к Маалам и сказал: