Афера

Кассандра Стоун задумчиво смотрела на сан-францисскую бухту. Вечернее солнце медленно клонилось к закату, его угасающие лучи отбрасывали причудливые тени на воды Тихого океана. Дул слабый ветерок, набегавшие волны лениво бились о стояки пирса. Кассандра плотно запахнулась в шерстяное пальто и глубоко вздохнула. Она пряталась здесь с теткой с того момента, как ускользнула из кабинета Бейли Хендерсона, прикрывшись именем Резерфорда. Хендерсон уже набирал номер Уинтропа, но Кассандра успела выбежать на улицу. Путь назад, в «Кроникл», был, разумеется, закрыт. Вернуться означало бы совершить самоубийство.

В благодарность за услуги, позволившие усадить членов «Семерки» на скамью подсудимых, Фэлкон перевел на ее счет миллион долларов. И теперь, когда вся эта компания оказалась за решеткой, она может вздохнуть спокойно и поискать новую работу.

Серебряный ключ от банковского сейфа лежал у нее в ладони. «Немалую роль сыграл этот ключик», — подумала Кассандра. И он же — единственная материальная память о том, что произошло. Она перегнулась через железные перила и разжала ладонь. Ключ с легким плеском упал в ледяную воду залива, на мгновение мелькнула головка, и он исчез из вида, опустившись на дно.

* * *

Они медленно брели по белому песку Большого Каймана. Дженни то и дело пыталась взять Фэлкона за руку. Он уступал, но сразу отдергивал руку, то приводя в порядок растрепавшиеся волосы, то поправляя плавки. А потом руку не возвращал. Не то чтобы Дженни была ему безразлична. Просто такой уж у него характер, и с этим следовало мириться.

Легкий прилив ласкал ноги. Фэлкон потянулся. На солнце было удивительно приятно, похмелье после вчерашней попойки постепенно проходило. Они с Дженни какое-то время поживут здесь. Полгода, возможно, больше. Словом, столько, сколько понадобится для разрядки. А потом он пустит девять миллионов в дело. Сквозь солнцезащитные очки Фэлкон посмотрел на Дженни. Ничего, кроме узкого пояска на талии, на ней не было. Нет, пожалуй, полгода это маловато. Лучше год. А уж потом можно приниматься за работу.

Дженни убежала вперед, и, наклонившись, подобрала какую-то особенно красивую раковину. Все это время она оставалась ему верна. Резерфорду же давала информацию лишь в небольших дозах. А вернее — дезинформацию. Иное дело Алексис — она работала против него.

Дженни вернулась и повисла на руке у Фэлкона.

— Слушай, Эндрю, давно хотела тебя спросить...

— Ну?

— А что, если бы тебя оставили в покое в Вермонте?

— О чем это ты? — Фэлкон наподдал ногой раковину.

— Ну что, если бы Уинтроп не стал искать эти папки? Что, если бы он действительно принял тебя в «Семерку»? Что тогда? Ты стал бы жить по их правилам?

— Пустой вопрос. Я был уверен, что он так это дело не оставит.

— И все же?

— Не люблю я этих игр, начинающихся с «а что, если?».

— Ну же, Эндрю, скажи. Ради меня.

Фэлкон остановился, повернулся к Дженни, положил ей руки на плечи, нежно поцеловал в лоб и прижал ее к груди.

— Когда-нибудь, когда мы станем старыми и седыми, непременно потолкуем на эту тему. — Он долго вглядывался в ее лицо и наконец вновь заговорил: — Я рассказывал тебе, что и моя мать умерла, когда я был еще ребенком? Как и твоя. И это тоже нас связывает.

— А ведь ты еще многое хотел бы мне рассказать, Эндрю, не так ли? — Дженни улыбнулась.

— А откуда это тебе известно, Дженнифер? — улыбнулся он в ответ.

— Твои чудесные глаза сказали.

Фэлкон задумчиво посмотрел на бирюзовую поверхность воды, простиравшуюся до самого горизонта. Все кончено. И почему-то он пожалел об этом.