Афера

— В начале года на бирже давали по двадцать четыре доллара за акцию. А вчера торги закончились на тридцать одном.

— Стало быть, двадцатипроцентный рост за шесть месяцев. Это не «немного», а, напротив, очень много. И ведь речь идет не о высоких технологиях. Это какая-нибудь фирма по производству компьютеров иногда вдруг начинает расти, как на дрожжах, химической компании такое не светит. Может, у них уже сейчас горючее на исходе.

— Понимаю ваши опасения. Но видите ли, руководство «Пенн-мар» резко снизило объем производственных расходов и, напротив, повысило производительность труда. Они способны увеличить объем производства на пятнадцать процентов, не нанимая дополнительную рабочую силу и не приобретая нового оборудования. Чудеса какие-то, и они их, кстати, не особенно рекламируют. Пока. Но мне кажется, сведения вот-вот начнут просачиваться. И вместе с общим подъемом экономики прибыли «Пенн-мар» резко возрастут, ведь химическое производство традиционно тащит за собой все хозяйство.

— Да знаю я... знаю. — Такого рода аргументы Фаринхолт слышал сотни раз. Он занимался финансами уже тридцать лет, с тех самых пор как в 1966 году окончил Йель. Фаринхолт внимательно вгляделся в разложенные Лейном таблицы.

— Так, смотрим еще раз. С первого января индекс Доу Джонса вырос в среднем на восемь процентов. А ведь вы правы, черт возьми. «Пенн-мар» рванул на двадцать. Не знаю, что и сказать...

— А вы посмотрите на «Доу» и «Дюпон». Капитализация там и там поднялась больше, чем на пятнадцать процентов. А теперь сравните их ценовые коэффициенты с пенн-маровскими. Да, Виктор, «Пенн-мар» — это хорошее вложение.

Фаринхолт откинулся на стуле и погрузился в размышления. Еще двадцать лет назад, на совесть проработав до этого десять лет в крупной бостонской валютной фирме, он основал компанию по инвестиционному менеджменту под названием «Лоудстар». Большую часть этого времени компания прозябала, действуя как небольшая фирма консультационных услуг и едва сводя концы с концами. Но три года назад Фаринхолту позвонил президент и попросил заняться его личными средствами. По закону избранные официальные лица не имеют права вкладывать деньги сами, чтобы не возник конфликт интересов, вот им и приходится обращаться к третьим лицам. На жаргоне финансистов это называется слепыми деньгами. Когда-то, в начале шестидесятых, президент и Фаринхолт учились в одной школе и с тех пор поддерживали деловые отношения. И все же звонок вновь избранного президента, этой вашингтонской звезды, потряс Фаринхолта.

То, что «Лоудстар» ведет финансовые дела президента, недолго оставалось тайной, и внезапно выяснилось, что весь мир нуждается в услугах Фаринхолта. Два года назад, дабы справиться с наплывом дел, Фаринхолт перебрался из Атланты в Вашингтон, и теперь среди его клиентов числились семь сенаторов, тридцать два конгрессмена, один член Верховного суда и сотни учреждений. Личное состояние исчислялось миллионами долларов. Свалившийся с неба успех весьма радовал его, и он вовсе не собирался глупо рисковать своим положением.

— А за ними ничего такого не тянется? — Фаринхолт побарабанил пальцами по столу. Лейна он переманил от Мерилла Линча в прошлом году и приобрел в его лице превосходного аналитика по страховым делам. Но с Питером надо держать ухо востро. Иногда он кое-что утаивает. Впрочем, в страховом бизнесе этой болезнью все болеют, все говорят только половину правды и считают это само собой разумеющимся.

— Ничего серьезного. Отбиваются от исков по делам загрязнения среды. Вот только сегодня утром пришло сообщение, что против компании выдвинуто обвинение в Балтиморе, я получил эту приятную новость, отправляясь сюда. Но мать твою, ведь «Пенн-мар» — это вонючая химическая компания. А у химической компании обязательно возникают проблемы с окружающей средой.

Фаринхолт поморщился. У Лейна жуткий язык. Вот что ему не нравится в страховщиках — они совершенно не следят за своей речью.

— А подробнее об этом балтиморском деле нельзя? — Вообще-то Фаринхолта оно не слишком интересовало. Да и как угадать, чем обернется только что начавшийся процесс? Но ему хотелось знать, серьезно ли Лейн занимался делами «Пенн-мар».

Лейн оживился, ноги его под столом заходили ходуном.

— Что-то связанное с кем-то в прибрежной части Мэриленда, где отравился скот. Истцы уверяют, что «Пенн-мар» произвела незаконное захоронение токсичных отходов на ферме, произошла утечка, и все это дерьмо попало в питьевую воду, подающуюся в коровник. Скорее всего, компания очистит место, компенсирует фермерам убытки, и все будут довольны. Наверняка дело даже до жюри присяжных не дойдет. Такие вещи всегда решаются полюбовно. «Пенн-мар» платит пару миллионов, и все кончено. На биржу вся эта история никакого воздействия не окажет. «Пенн-мар» — слишком большое предприятие. К тому же речь ведь не идет о каком-то долгосрочном вкладе. Я бы посоветовал купить акции сейчас, а продать их через полгода. Сливки тогда и можно будет снять.

* * *