Афера в каменных джунглях

Владимир Тирецкий жил практически в центре Тарасова – на той же самой улице Дзержинского, где находился «лекционный центр» Абеляра. Только его дом располагался в конце улицы, рядом с большим продуктовым магазином. Это была обычная девятиэтажка, которых в последнее время появилось очень много по всему Тарасову. Не скажу, что дом новый, скорее всего, стоит он уже несколько десятков лет. Однако район города считается престижным, да и расположено все под боком, никуда ехать не нужно. Тирецкий проживал на восьмом этаже, в квартире под номером 806.

Я набрала номер квартиры по домофону, стала ждать ответа. Владимир открыл дверь не сразу – мне пришлось стоять несколько минут, пока он не подошел к домофону и не поинтересовался, кто это.

– Мы с вами договаривались о встрече! – напомнила я мужчине. – Это Татьяна Иванова, вы сказали мне подъехать к двенадцати.

– Ах да, точно, – спохватился Тирецкий. – Простите, совсем забыл. У меня просто много работы, я за временем не слежу…

Работа, значит? Стало быть, Владимир работает дома, либо занимается фрилансом, либо чем-то подобным. Все-таки интересно, кто это – «бесцветный» или «рокер-математик»? Судя по голосу, измененному телефоном, он старше по возрасту, чем «бесцветный», а следовательно, является тем самым ненормальным, который орал на церемонии. Я-то думала, что он математику в университете преподает, а в молодости играл в какой-нибудь группе тяжелую музыку, однако, по всей видимости, я ошибалась.

Я поднялась на лифте на нужный этаж, вошла в дверь открытой квартиры. Никто не встречал меня на пороге – я услышала голос, доносящийся из какой-то комнаты:

– Проходите, мне тут надо кое-что доделать.

– Да-да, я подожду, не торопитесь! – заверила я хозяина квартира и, сняв куртку, огляделась по сторонам.

Квартира, в которой проживал Тирецкий, явно была однокомнатной – это сразу было понятно при взгляде на узкий, тесный коридор, ведущий прямиком на кухню. Другую комнату я не видела, но, судя по всему, ее Владимир использует одновременно как спальню и как рабочий кабинет. Наверняка там находится ноутбук (сейчас все фрилансеры работают за компьютером, исключение составляют лишь мамаши в декрете, которые занимаются на заказ рукоделием. Но представить Тирецкого за вязанием шарфиков и пинеток я себе не могла). Я заглянула на кухню: там стояли лишь компактный стол да газовая плита с раковиной, возле стола – два табурета. Больше ничего в комнате я не увидела, скорее всего, Тирецкого вполне устраивало минимальное количество мебели и отсутствие каких бы то ни было деталей в интерьере.

Наконец появился и сам хозяин квартиры, к которому я напросилась в гости. Как я и предполагала, им оказался тот самый «рокер-математик». Одет он был, как и на церемонии, во все черное, волосы были забраны назад и гладко зачесаны. Однако, несмотря на прилизанность прически, избавиться от волнистости волос мужчине не удалось, по-видимому, тут поможет либо кератиновое выпрямление, либо экстремально короткая стрижка.

Владимир Тирецкий не узнал меня – ведь сегодня я была без парика и яркого макияжа, что делало меня совершенно не похожей на Кали, присутствовавшую на церемонии. Могу поспорить на что угодно, никто из участников встречи не разглядывал мое лицо, да и вообще интерес к моей персоне проявила только Терри. И Тирецкий, и остальные мужчины были погружены каждый в свое занятие, и до «прекрасной незнакомки» никому из них не было никакого дела.

– Татьяна, так вы назвались? – уточнил «рокер-математик».

Я кивнула.

– У меня очень много работы, – заявил мой собеседник. – Я веду сложные расчеты, если бы знал, что потребуется столько времени, не назначал бы встречу на сегодня.

– Обещаю, что не отниму у вас много времени! – быстро сказала я. – Мне нужно только услышать от вас рассказ про индейца, с которым вы знакомы.

– Боюсь, вас неверно информировали, – покачал головой Тирецкий. – Шаман Киреро не знает русского языка, по-английски он вроде тоже не говорил. На лекции присутствовала переводчица Шарлотта, которая жила некоторое время в индейском поселении.

– Как интересно! – воскликнула я, а потом нагло спросила: – Ой, а можно пройти в комнату? А то разговаривать в коридоре неудобно, мне нужно будет кое-что записать…

И, не дожидаясь приглашения, я протиснулась в ту самую комнату, которую не было видно из коридора. Кухню я уже осмотрела, там не было ничего интересного. А вот спальня и рабочий кабинет по совместительству заслуживали внимания. Тирецкий, по-видимому, был растерян подобной прыткостью гостьи и не успел ничего сказать или запретить мне проходить в помещение.