Аферист

— Хорошо, ответьте хотя бы, откуда Вы пришли? Вы не из людей Луны, я проверил. Но Ваши дела говорят о другом. Кто дает Вам знания, кому поклоняетесь? Правдивый ответ, и я оставлю вас жить.

Конечно, оставит. Чтоб потом перетянуть на свою сторону. Будут подкупать домашних, похищать близких, угрожать, создавать безвыходные ситуации. Точнее, с одним выходом — вербовкой. А если сбежать? Я и так уже в лесу. Простое решение.

— На все вопросы рассмеюсь я тихо, на все вопросы не будет ответа, — откинулся я на Гурского.

— Очень жаль, Вы не оставляете мне выбора. Я даже превысил свои полномочия, пытаясь спасти Вас.

Аккуратный пистолет в руке, обтянутой белой лайковой перчаткой, медленно поднялся.

— Молитесь, господин Зарайский, минута у Вас есть.

— Прощай Гурский, — тихо сказал я, — хороший ты мужик. И опер классный. Жаль, что все так вышло. Надо было раньше разъясниться. Я тоже заигрался. Да что уж теперь.

— Простите меня, Андрей Георгиевич. Моя ошибка. До последнего верил, что Вы от них. Сам запутался и Вас впутал. Благодарю Вас за спасение брата и за все остальное. Бог рассудит, как там правильно. Прощайте.

Мы замолчали. Я полуприкрыл глаза. Слышалось сопение Тростянского. Он выглядывал слева от Смита. Агент вытянул руку вперед. Грохнул выстрел. Лицо Антуана покрылось красными росинками. Тело Смита неуклюже взмахнуло руками и скатилось в к моим ногам. Антуан провел рукой по лицу, вытаращил глаза на ладонь и осел навзничь. Слева от меня из-за дерева вышел Игнат.

— Не ждал, — сказал я растирая затекшие кисти.

— Так никто не ждал, — ухмыльнулся Игнат, — с этим что делать?

— Развяжи, — отвел я ствол пистолета в сторону от Гурского, — а длинного свяжи. Там еще четверо должно быть.

— Больше нету.

— А Карп с Федором?

— И их порешили.

Гурский встал рядом. Голова залита кровью, вся левая сторона опухла.

— А мои?

— И те лежат, — Игнат снял меховой треух и перекрестился.

— Пошли смотреть.

Тростянского привязали к березе и засунули кляп. Все-таки дорога недалеко, заорет еще. Свои пистолеты и нож я нашел возле ямы. По пути казак коротко рассказал свою историю.

Викентию Ивановичу он не поверил ни на грош: «Себе на уме дядя». Проехал пару почтовых станций, а потом кругом вернулся. Заночевал в соседней деревне, бывшей помещика Куликова. За пару гривенников несколько ребят из Стрельникова вызвались присматривать, куда барин поедет. «Сказал, мол, мне недосуг. Подмога нужна. Справитесь, так потом в выученники возьму». Ребята знают, что Игнат мой охранник, вот и расстарались. Как Карп с Федором двинулись, так и он собрался. Засаду обнаружил. И мою уловку понял, когда увидел Карпа в господской одежде. А дальше решил, что первым делом нужно меня оберегать, потом все остальное.

Полицейские Карпа догнали и спешили. Федор бросился на помощь. Повязали обоих. Повели к дороге. Из укрытия возле дороги двое бросились в ножи на служивых. Зарезали сразу. Игнат побежал, но не успел. Связанным дали по голове. Убил из пистолетов обоих. Одного пришлось добивать. Тела оттащил в сторону. Лошади сами убежали. Снял с одного меховую накидку, шляпу неведомого кроя. Второго прислонил к березе в сидячем положении, перезарядил пистолеты и стал ждать. Не долго пришлось. Его окликнули со спины. Он развернулся и разрядил стволы в чужеземцев. Один сразу убит, второго добил ножом.

В обход по лесу побежал в нашу сторону. Умом понимал, что «заграничный барин» может пригодиться, но рисковать не стал.

— Спасибо тебе, Игнат, — пожал я ему руку, — если бы не ты, лежать нам обоим в той яме.

— На то и нанимался, — хитро смотрит казак.

Мы подошли к краю перелеска. Тела лежали с разбросом метров в тридцать. Полицейские мертвы. Иностранцы тоже. Игнат отработал надежно, никого в тылу не оставил. В содроганием я приблизился к синей бекеше. Шапки на Карпе нет. Видно, как проломлен череп на виске. Кровь смешалась со снегом и застыла. Я опустился на колени рядом. Первая потеря близкого. Человек за меня жизнь отдал. А я его еще вербовал. Пригоршня снега смешалась с навернувшимися слезами.

А вот и Федор. Ты — то зачем полез? Сказано, проводить и уходить. Так нет же. И что теперь Василисе скажу? И Марии, жене твоей? Я присел рядом. Тут мое внимание привлекло отсутствие снега на лице. Рука нащупала мышцу. По латински она называется длинно — мускулис стерно-кляидо-мастоидеум. А по русски еще длинней: грудинно-ключично-сосцевидная. Она выделяется жгутом на шее, если повернуть голову в сторону. И спередиот нее, на границе верхней и средней третей прощупывается пульс сонных артерий.

И он был!

— Кузнец мой живой! — закричал я.

— Поди, отойдет скоро, — не разделил оптимизма Игнат.

— Нет уж, поборемся, — рычу я.

Голову обкладываю снегом. Игнат приводит лошадей. Посылаем его в ближайшую деревню за подводами и помощью.

— Давайте условимся, — сказал Дмитрий Семенович, что на почтенных иностранцев напали разбойники недобитые. В схватке доблестная полиция победила. Вы поехали на охоту с подручными, услыхали выстрелы и оказали помощь.

— А Тростянский?

— Не знаю. Может, его разбойники долго пытали и убили?