Аферист

«Редкая удача», как говорил Басов в роли волка. До фильма «Про Красную Шапочку» еще сто пятьдесят лет.

Что имеем? Один рядом с девушкой, один рядом со мной. И отпрыск-извращенец. Только бы никого не взял с собой. А этой чего тут надо?

Появилась девушка — плотная, коренастая вся в веснушках. В руках венок.

— Те чё? — с усмешкой глянул парень в серой рубашке, — на смену ей пожаловала?

— Младший барин велели на нее возложить. Сплела по его велению, а сейчас приказали.

Она подошла к Аленке и неловко надела жгут из вьюнков, васильков и колокольчиков.

Точно, маньяк. Понаехало вас тут. Сам киваю.

А вот и главная звезда. Идет не спеша. В руке трость. Остановился шагов за пять до меня.

— Чем ты болен, любезный? — надменный взгляд сверху вниз.

У него что, щеки нарумянены? Сейчас сблевну.

— Дохтур про то не сказывал. Как рак, говорит. Будто клешней откусило нос и рот разъело. Велено хорониться и почтенный народ не смущать. Да куда мне деться? На остатние дни пропитание собираю. Помилосердствуйте, великий господин, не дайте пропасть, — вкрадчиво хриплым голосом, наклонив голову на бок, говорю ему. Картинно, но таким так и нравится. И точно, клюнул. Тонкие губы тронула усмешка.

— А что, красавец, коли дам тебе на месяц жизни, исполнишь просьбу?

— На коленях проползу, куда скажете, до гробовой доски помянать вашу милость буду.

— Ползти далеко не придется. Видишь ту девушку, — он кивнул на Алену, — поцелуй все ее прелести, а какие закрыты, так сам открой. А потом и ее саму. Исполнишь? Такой мой тебе подарок.

— Исполню все, как повелите. Только еть ее не выйдет, отвалилось все.

— Довольно и того, что я тебе сказал. А тебе для сравнения, чтоб знала, — бросил он в ее сторону.

— Пожалуйте, — тяну я грязью измазанную руку.

— Приступай уже, — в мою ладонь падает увесистая серебряная монета.

О, ноздри уже раздуваются, возбудился. Я поковылял к Алене. В серой рубахе — здоров кабан, тоже с полуулыбкой развлечения ждет. В розовой — идет за мной.

Когда-то в программе «Клуб кинопутешествий» показывали фильм «Боевые искусства Шаолиня». Серии минут по двадцать. Мы смотрели, впитывая каждое движение. Бой с шестами меня заворожил. Сначала я тренировался на кустах, потом с приятелем набивали себе синяки и чуть без глаз не остались. После была секция у-шу. Одна из первых массовых, которые появлялись на короткое время в спортзалах школ и залах Домов Культуры.

Такой бой там не преподавали, но я нашел энтузиастов, и мы стали заниматься самостоятельно. От длинных шестов отказались. Идеальна — труба из нержавейки до плеча длинной. С тех пор я чувствую себя намного уверенней с палкой в руках.

Короткую подпорку уронил. Длинную перехватил в левую руку. Серый аж шею вытянул, слюни пускает, подошел на два метра. Я к нему спиной. Алена прикрыла глаза.

Хлесткий бросок правой рукой — монета попала в глаз Розовому. Что там не попасть с трех метров, если до этого лет десять в кабинете тренировался всякую мелочь в цель кидать? Схватился бедняга за лицо двумя руками. Слушать его матюги я не стал.

Скользящий шаг назад, и конец шеста входит в пах Серой Рубашки. Тем же концом в шею. Есть там такой треугольник Пирогова, где проходят важные нервы и сосуды. А главное, попадать туда легче. Все, заваливается назад. Или умрет или долго не встанет.

Одним прыжком я подскочил к затейнику-извращенцу. Он попытался выставить трость. Я дернул за нее правой рукой, разворачиваясь. А левым локтем на обратном движении ударил в нос. Тот сел на задницу. Расчет на появление крови. Это пугает и позволяет манипулировать.

И расчет оправдался. Кровь залила сюртук. Я выхватил дедовский нож и приставил к его шее.

— Стой, где стоишь, — бросил я парню в розовой рубашке, — иначе глотку перережу.

На всякий случай крикнул, чтоб тот не убежал. А сам грубо дернул за шиворот и протащил Антуана-Толю к Алене, перевернул на живот.

— Лежать, работает ОМОН. Смерть французским оккупантам!

Пока тот смотрел на свою ладонь, наполняющуюся кровью, я перерезал веревку. Мои глаза встретились на секунду с широко открытыми серыми глазами. «Бежим» — сказал я коротко.

Алена прикрылась разорванной рубашкой.

— Слушай сюда, — сказал я розовому, — мы уходим. Увижу погоню, отрежу ему башку и выкину на дорогу. Если понял, кивни.

Картуз наклонился.

— Передай своему шефу, если будет дергаться, то сделаю из его говнюка жилетку и заставлю носить. Привет от красных бригад. У нас длинные руки. Союз меча и орала. Рот фронт!

Проговорив эту ахинею я схватил за шкирку Антуана, и мы с Аленой нырнули за угол. Пробежав вдоль длинной бревенчатой стены, остановился, но увидел Домну, которая метрах в ста у амбара махала руками. После стометровки, толкнул барчука к телеге. Тот собрался залезать.

— Стоять! Руки на телегу, — я подкрепил указание ударом по почке, — ноги расставил.