Аферист

С формой стало совсем хорошо. Женщины приветливо улыбались, мужики уважительно поглядывали.

В приёмной председателя горисполкома я столкнулся с комсомолкой Люсей.

— Всеволод Иванович, какой вы представительный! — воскликнула она, восхищённо оглядывая меня.

— Вы тоже сегодня нарядная, — вернул я комплимент.

Девушка растаяла.

— Спасибо. Это я с репетиции. А вы не к нам? Все в разбеге.

— На этот раз не к вам, — улыбнулся я.

— Ну я пойду. Забегайте, будем рады, — пригласила добрая девушка Люся.

— Непременно.

— Вы ко мне? — выглянул из кабинета мужчина с проседью и цепким взглядом. На двери висела табличка «Председатель городского исполнительного комитета совета народных депутатов» Шашков Артур Ильич.

— Майор Казаков, — представился я. — К вам с поздравлением от нашего предприятия.

Председатель принял конверт и вынул из него открытку.

— Предприятие с номером почтового ящика, — покивал Шашков. — И без названия. Настолько секретное?

— Так точно.

— Не слышал. И давно вы у нас?

— Не очень.

— В самом деле? А мне показалось…

— Артур Ильич, ну что это такое! Парад на носу, а они затеяли канаву копать! — ворвался в приёмную Салицкий. — О! Товарищ Казаков, я вам не помешал?

— Юрий Михайлович, — пожал я руку. — Не помешали. Я на минутку, дел невпроворот. Ещё на химкомбинат ехать.

Шашков переводил взгляд с одного на другого. Рыбка заглотила наживку. Можно двигать дальше, этот готов. А мне ещё предстоит один кабинет здесь, после которого пересечь сквер наискосок и посетить вторую администрацию — областную.

Оба партийных функционера, к которым я зашёл, отсутствовали на месте, о чём поведали мне очаровательные секретарши в обеих администрациях — городской и областной.

У коллеги Шашкова из области секретарша мило чирикала с каким-то мужиком, который тут же подписывал кипу документов из папки «Отдел по культуре». Мужик при взгляде на меня изменился в лице, что я сперва расшифровал как помеху личной жизни. Он тут кадрил секретаршу, а я так некстати вломился. Взглянув на него повнимательнее, я понял, что неправ. Я его интересую больше рыжей секретарши. Нечасто военные заглядывают?

Пообещав зайти позже, мужик бросил недописанную папку и выскочил за дверь.

И тут меня стукнуло — я же даже удостоверение не успел вытащить. С чего ему так на меня реагировать? Это может означать только одно — он меня узнал! Точнее, не меня, а Егора. Оставив секретарю открытку, я козырнул и бросился за незнакомцем. Если некто при виде знакомого человека в незнакомой одежде предпочёл свалить вместо того, чтобы попытаться выяснить недоразумение, значит, у него есть на о причины. И чует моё сердце, причины эти напрямую связаны с последним делом журналиста Волоха.

Глава 17

Мужика я конечно не догнал. Не ходить же мне по всем кабинетам подряд, чтобы проверить, где он скрылся. Областная администрация, как-никак. Найду другим способом. Отдел по культуре не бездонный, и его начальство знают если не все, то многие. Но сам факт стоило обмозговать.

Я вышел на улицу и закурил. Рафинированная культура скрывает грязные тайны? А если моя версия об устранении Егора Волоха верна, то не только грязные, но и кровавые. Чего ради? Не такой уж эпатажный и великий местный бомонд. За всю мою практику работы в полиции я только один раз столкнулся с разборками в выставочной галерее — когда на каком-то корпоративе подрались щуплый художник и бугай-завхоз. Завхоз вынес художником стекло в витрине, что было предсказуемо. Оба изрезались и было море крови. Наш патруль вызвали в травмпункт, куда увезли горе-драчунов. Мы ухохотались, пока брали показания. У всех на языке вертелся один только вопрос — на кой художник задирался к завхозу, при очевидном превосходстве последнего?

— А нечего было говорить, что все художники дрищи! — ответил нам недорезанный живописец.

Чем дальше, тем интереснее становится это дело. Определённо, стоит им заняться. Между заботами. Мои дела важнее, но и это нельзя сбрасывать со счетов. А то так можно случайно обнаружить перо меж рёбер в каком-нибудь тёмном переулке. Не хочется по случайности огрести за чужой промах.

После администрации я заскочил в парк за шкатулкой. Дед Фёдор оценивающе прищурился при виде меня, и всё крутил ус, пока я подходил, садился, рассматривал шкатулку и расплачивался за неё.

— Ну как вам моя форма?

— Как влитая, — честно признал он.

— А представьте всё это в сочетании с вашей печатью. Вот они где все у меня будут! — сжал я руку в кулак.

— Высоко метите. Смотрите, сверху падать больнее.

— Падать я не собираюсь. Только вперёд.

— Все вы, молодые да ранние, так считаете.

— Вот-вот, так все и будут думать. А я не стану никого переубеждать. А сам буду всегда на шаг впереди. Потому что я знаю все их схемы воровства народных денег, а они мои четыреста способов отъёма денег у воров — нет.

— Под Бендера косите?

— Бендер по сравнению со мной — прошлый век. Его методы были хороши для его времени, а мои опережают наши розовые наивные времена. Ну и потом — Ося Бендер был преступником, а я — борец за справедливость.

— Милиции это всё равно.

— Поэтому с милицией я намерен дружить.