Аферист Его Высочества

Восторженные и громогласные клики «ура» всколыхнули ночь. А затем пафосно-торжественно и неожиданно даже для великих князей грянул хоровой гимн «Славься, славься». Все повернули головы в сторону звучащей музыки и пения. Они исходили с верхней палубы парохода «Полюд», причалившего несколько минут назад.

– Что это? – спросил Михаил Николаевич своего адъютанта, впрочем, довольный таким продолжением встречи.

– Сию минуту выясню, – ответил адъютант и исчез. Появился он буквально через минуту:

– Это оперная труппа антрепренера Любимова. Они следуют из Нижнего в Пермь и просят вашего соизволения, Ваше Императорское Высочество, разрешить сопровождать вас до Перми.

– Да пусть себе плывут с нами, – благосклонно разрешил Михаил Николаевич.

Когда вернулись на «Ярославль», настроение у председателя Государственного Совета империи было приподнятое.

– Видишь, как любит нашу царственную семью народ? – не без гордости сказал он сыну.

Сергей Михайлович машинально кивнул, а затем задал вопрос, который волновал его с самого начала путешествия.

– Я видел и вижу, Ваше Высочество, искренние изъявления радости в нашем народе, когда они встречают и провожают нас. Но помилуйте, если народ нас так любит, то почему он же в нас стреляет и бросает бомбы?[4]

– Стреляет и бросает бомбы не народ, Сережа, – нахмурившись, назвал сына по имени великий князь, что было совершенно не в его привычках. – Это просто больные, ущербные люди…

– Так что, может, нам их еще и пожалеть? – вскинул голову Сергей Михайлович.

– Может, и пожалеть, – просто ответил Михаил Николаевич. – Они озлоблены и обижены. Причина их богопротивных деяний кроется в обиде или оскорблении, некогда им нанесенном. Их души пылают ненавистью. К тем, кто лучше их, удачливее, умнее, богаче. Это раковая опухоль на теле нации… Хотя хочу сказать тебе откровенно, я сторонник хирургического вмешательства в этот процесс, нежели потакания или понимания их душевного состояния…

До Перми плыли ровно тридцать часов. Прошли Осу и Оханск, где была сделана короткая остановка. Правда, на крыше пристани перед самым прибытием «Ярославля» ветер покосил венчавший ее огромный вензель с инициалами имени Его Императорского Высочества, однако такое обстоятельство ничуть не омрачило веселья народа и благосклонности Михаила Николаевича к встречающим его лицам. К тому же было довольно темно.

Проследовав той же ночью мимо Таборов и Нытвы, к Перми подошли утром 11 июня.

В «Пермских губернских ведомостях», которые через день не без интереса прочел Сева Долгоруков, было писано, что «к 10 часам утра город принял праздничный вид: берег Камы, пристани, суда и железнодорожный вокзал, расположенный против пароходных конторок, подъемы, площади города и дома были украшены флагами, щитами, гирляндами из зелени и цветов и многочисленными вензелями. На площадях и перекрестках были воздвигнуты арки. Массы городских и подгородних жителей потянулись к пристани еще с 6 часов утра. В восьмом часу утра из города отправились встречать Августейших Гостей два двухъярусных парохода братьев Каменских: «Отец» и «Василий», на коих собралось столько публики, сколько могли вместить эти пароходы, предложенные горожанам для встречи Их Императорских Высочеств гг. Каменскими бесплатно. Оба парохода были красиво убраны флагами и зеленью; на одном из них был оркестр военной музыки, на другом – хор песенников. При встрече пароходов «Ярославль» и «Межень» «Отец» и «Василий» отсалютовали им флагами и заняли места по бокам Великокняжеского парохода.

Тем временем на берегу у Перми собрались десятки тысяч народа…»