Аферисты - Славные времена

С неожиданной, невесть откуда свалившейся беспощадной самокритичностью, Альфред Викторович продолжал отчаянное самобичевание, перемешал себя с грязью как мог, растоптал и унизил, но... НО - СТРАХ НЕ ПРОШЕЛ! Не подавил он в себе таким приемом страха, который переполнял душу, а страх был конкретный и объяснимый: он подозревается в убийстве, подозревается на достаточных основаниях и грядущей беды ему не миновать! И ничтожные люди способны убить человека, и по малым причинам свершаются кровавые преступления, так что велик тот народ, который во главу угла своего существования заложил святой канон : "ОТ СУМЫ И ТЮРЬМЫ - НЕ ЗАРЕКАЙСЯ!"

От сильного удара сзади по уху Альфреда Викторовича швырнуло на глухой забор, он больно ударился о доски головой, но не успел развернуться, чтоб разглядеть лицо нападавшего, как ему ловко заломили локти и стальные кольца охватили кисти обеих рук.

Те же руки развернули его и, ничего не успевший понять, Альфред Викторович усидел перед собой крепкий подбородок, узкий рот над ним, ещё выше - прищуренные глаза под козырьком спортивной фуражки.

- Не стоило убегать с тризны не попрощавшись. С вами желают поговорить. - произнес этот незнакомый человек.

По причине этих точных, в каждом движении отработанных действий, по уверенным глазам и твердому голосу Альфред Викторович, хотя и был ошеломлен, но разом понял, что задавать праздных вопросов: "За что, мать вашу так? По какому праву" - нет никакого резона.

Он радовался лишь тому, что обратный путь к вилле Чуракова проделывает без свидетелей - улочка была пуста, публика продолжала поливать свежую могилу хозяина его водкой.

Они прошли мимо длинного ряда пустых автомобилей, остановились возле крытого пикапа, сопровождающий снял с левой руки Альфреда Викторовича кольцо наручника, открыл дверь фургона, вежливо подтолкнул задержанного внутрь и, когда Альфред Викторович оказался в темноте - правое кольцо укрепил на какой-то штанге. Все было проделано молча, спокойно, двери закрылись, вспыхнули лампочки внутреннего освещения и от руля прозвучало негромко.

- Пытались исчезнуть, Комаровский?

Выход на сцену подполковника милиции Афан-Шерифа не смутил Альфреда Викторовича - этого он и ждал, исходя из четкости своего задержания.

- Нет. Я не убегал.

- Вот как?

- Так. У меня не было причин.

Он ожидал многозначительной паузы, во время которой подполковник будет брать его на измор, закурит сигарету, примется прожигать подозрительным взглядом, но Афанасьев оказался человеком другой закваски. И даже в том поэтическом ритме, в котором произносил траурную речь на кладбище - не говорил: был подчеркнуто безразличен к собеседнику и, задавая вопросы, будто бы заведомо знал, что ничего нового не услышит помимо бесстыдного вранья.

- Ладно, Комаровский. Начинайте оправдываться.

- В чем, господин подполковник?

- "Господина" не надо, я ещё не привык. "Гражданина" - тоже не надо, вы ещё не арестованы. Называйте Иваном Петровичем..

- За что я арестован? - приходил в себя Альфред Викторович.

- Да не надо же! - поморщился Афанасьев и от расстройства махнул рукой. - Прекрасно вы знаете, за что задержаны! Расскажите все, что происходило в ту ночь. Постарайтесь как можно меньше лгать, и если я вам поверю, то вернемся в дом и продолжим поминапние Федора Михайловича.

- А... Вопрос, только один - можно? - осторожно спросил Альфред Викторович.

- Можно.

- По честному, вы подозреваете меня в убийстве?

- Обязан. - коротко ответил Афанасьев и закончил через паузу. - Но вы никого не убивали.

- Вот как?!

- Вот так. Вы, Альфред Викторович, простите - вонючее дерьмецо на палочке. Надутый презерватив на веревочке, извините ещё раз. Убийства вам не потянуть. Но мои штатные обязанности требуют подтверждения таким выводам. Меня тошнит от того, что я сижу рядом с вами.

- Но... Но меня могли подставить!

- На эту роль все годятся.

Альфред Викторович судорожно сглотнул и присмотрелся - секунды хватило, чтобы сообразить, что по сути дела перед ним сидит страшный человек. Подполковнику и сорока лет не было, свою природную жестокость он подавлял тяжелейшим напряжением разума, желание одним ударом расквасить рожу Комаровского в кровавый блин - светилось в его глазах, что понял бы человек много глупей Альфреда Викторовича. Но ещё - такого удара подполковник Афанасьев никогда не сделает. Не допустит себе такой радости даже в приступе предельного гнева. Подполковник - новая формация русского мента: смесь благостного сельского мильтона, вышколенного чиновника и необузданного шерифа американского Дикого Запада. Гремучая смесь Афан-Шериф.

- Я все расскажу, - бессильно сказал Альфред Яковлевич.

- Надеюсь. - кивнул Афанасьев и спросил. - Чем вы хоть прикрываете свое безделье и тунеядство?

- Я не бездельник! Я имиджмейкер! - возмущенно отразил обвинение Комаровский. - Помогаю нашим новым бизнесменам и политикам создавать правильный и нужный имидж.

- Так. И какой же у них имидж?