Аферы века

Судебный следователь, видимо, исходя из столь необычной ситуации, послал Мамонову повестку с приглашением прибыть в тюремную камеру Маклакова, где предложил провести примирение. Для редактора Мамонова примирение с Маклаковым означало бы признание лживости статьи. Так как примирение не состоялось, то делу был дан законный ход, и через несколько месяцев Мамонов получил повестку явиться на судебное заседание в качестве обвиняемого. Но судебному заседанию не суждено было состояться, так как Маклакова никак не могли найти и вручить ему повестку на суд. Честный же человек, редактор газеты Мамонов, который смел поднять руку на афериста, еще долгое время вынужден был писать в анкетах «состою под следствием». Такова ирония судьбы.

На этом завершим историю талантливого афериста Николая Александровича Маклакова.

Он считал себя властелином мира

Летом 1911 года начальник сыскного отделения города Одессы Н. П. фон Кюгельген, вступив на свой пост и ознакомившись с городской криминальной жизнью, пришел к выводу, что среди местного высшего общества имеются лица, сумевшие благодаря своему привилегированному положению оставаться в тени, вне подозрений и безнаказанно совершать преступления. Неуклонно работая в этом направлении, ему удалось установить, что одно такое подозрительное лицо, вращающееся в кругу городской знати и местных тузов, везде представлявшееся инженером Михаилом Мишицем, в Одессе являлся известным деятелем сербской колонии.

Михаил Мишиц был весьма элегантным мужчиной 3 5 лет, который вел широкий образ жизни, посещая театры и рестораны. Как большой любитель спорта он появлялся на всех скачках, бегах, автомобильных гонках, авиационных праздниках и состязаниях.

Для того чтобы снять с Мишица маску и разоблачить его, решено было установить за ним непрерывное наблюдение. Эту роль было поручено выполнить двум личным секретным агентам Кюгельгена — интеллигентным молодым людям, которые получили хорошее образование и владели несколькими иностранными языками. Главным же козырем было то, что их никто не знал в Одессе.

Как-то на ипподроме, отрекомендовавшись приезжими иностранцами, им удалось познакомиться с Мишицем. Молодые люди оказали ему небольшую услугу, что содействовало их сближению. Завязавшееся знакомство удалось поддержать, и мало-помалу оба агента стали входить в доверие к инженеру, но полностью у них это сразу не получилось. Едва знакомство стало укрепляться, как сыщики обнаружили, что за ними учрежден тщательный надзор: за каждым из них неуклонно следили по два человека, осторожно шедших по их следам. Эти агенты самого Мишица часто появлялись то в роли посыльного, то в качестве торговца. Было ясно, что они изучали жизнь молодых людей, их знакомства и поведение. Дабы уничтожить всякие подозрения и недоверчивость инженера, сыщики прекратили всякие сношения с начальником сыскного отделения, лишь изредка сообщая ему закодированно по почте результаты своих наблюдений. Наконец, очевидно, инженер убедился в искренности своих новых друзей и снял с них надзор. С этого времени он стал больше и больше доверять молодым людям, соблюдая все же крайнюю осторожность.

Однажды Мишиц послал за своими друзьями, уведомив, что хочет им сказать нечто важное. Когда они немедленно прибыли по его приглашению и удобно расположились в его шикарном кабинете, он заявил:

— Господа. Я хочу сделать вам некое предложение, ибо доверяю. Вы знаете, какими обширными связями я располагаю. Каждому из вас известно мое положение, и я гарантирую вам блестящую карьеру… Но помните, я требую никогда ни о чем меня не спрашивать. И вообще беспрекословно всему, что я прикажу, подчиняться.

Естественно, что мнимые друзья дали клятву выполнять все требования инженера и заверили в полной своей преданности. С этих пор Мишиц стал уже использовать молодых людей в качестве своих агентов по поручениям. Оба «Шерлока Холмса» исполняли все его распоряжения аккуратнейшим образом и вели себя внешне во всех отношениях безупречно.

Сыщикам удалось довольно быстро установить, что инженер для связи с приходившими в его квартиру сообщниками применил оригинальную сигнализацию. Для этого на безупречно выбеленной стенке балкона у него всегда висела довольно большая связка ярко-красных перчиков. Они рельефно выделялись на светлом фоне, и даже на далеком расстоянии их можно было различить невооруженным глазом. Если вход к нему для его сообщников не рекомендовался, перчики принимали соответствующее положение, предупреждая о том, что не следует подходить близко к дому.

Мишиц занимал большой дом-особняк, на дверях которого красовалась медная дощечка с выгравированной надписью: «М. Н. Мишиц — уполномоченный Дигорского горного дела братьев князей Тугановых».