Афган, любовь и все остальное

– Вы знаете цену, мне так сказали. – я прямо как восточный мудрец. Сам себя зауважал после такого ответа. Бородач достал откуда-то из складок одежды кожаный, большой бумажник. Небрежно сунул туда пальцы и извлек две сто долларовые бумажки. Отдал их старичку, тот передал мне. Не поворачиваясь спиной к афганцам, покидаю комнату. Хавалка за счет заведения, не обеднеют. Левая так же сжимает оружие, правая рука возле пояса. Готова мгновенно выхватить второй пистолет. Никто меня не задерживает. А старичок даже поклонился на прощание. Башлык изнывает от страха в ожидании. Ствол автомата пугливо гуляет из стороны в сторону. Придурок, со страху еще людей постреляет.

– Ну и натерпелся я, тебя дожидаясь.

– Чего бояться то днем, когда у тебя автомат. Ты в центре города. До комендатуры два шага.

– Тебе хорошо говорить, а тут со всех сторон эти душманы так и зырят.

– Потому и зырят, что твой страх видят. Почему бы шурави не попугать, чтобы он от страха поскорее сдох.

– Я не боюсь, я за тебя переживал. Вдруг ты не появишься. Ну как твои дела?

– Это наши дела. Рассчитался патронами за вкусный и обильный обед. При случае еще сюда заскочим. Вроде как не должны отравить.

В госпитале, в туалете внимательно рассмотрел чужие деньги. Двести долларов. Очень даже приличный бизнес. Если я с этими доларами попадусь, точно трибунала не миновать. Ведь таких денег стоит почти сотня автоматных патронов. Хотя с другой стороны что скрывать то, если конкретно прижмут. Продал трофейный ствол. На то он и трофейный, чтобы на нем бизнес делать. Главное чтобы Башлык не стуканул, а на это надежды мало. Ведь он то кроме вкусной хавалки ничего не поимел. Ладно, поживем – увидим. Денежки сразу же «зарядил» в полупустой тюбик «Поморина». Еще один целый рядом положил. Не зря подстраховался. Через день, сразу же после подъема, особист полный шмон провел у нас. Вывернул и карманы, и сапоги проверил, и погоны. Вот он отголосок моего бизнеса. А еще через десять дней моя блатная служба в госпитале закончилась. И меня откомандировали в артиллерийский полк. Вернее в разведку этого самого полка. Башлык остался при госпитале. А через полтора года, этот же самый особист – капитан, за литр коньяка расскажет мне. Как мой напарник по кандагарскому застолью, уже на следующий день после него, подробно доложил ему о нашем походе в гостеприимную кофейню Али за тридцать автоматных патронов. Вот сука, даже количество патронов придумал. И офицер просто решил от меня избавиться, сплавив по тихой в дальнюю, горячую точку. Не стоит шум поднимать из-за тридцати патронов, когда их продажа идет на тысячи. Да и не докажешь этот мелкий бизнес. Ведь солдаты сколько «наварили», столько и проели. Вещдоков то нет. Так что самое лучшее, это устроить воину передовую. Хотя пули свистят и тут. Недавний случай тому пример. Неделю назад полегло пятеро бойцов. А этот сержантик еще и медсестричку «окучивает». Вообще у него служба козырная, лафа да и только.

Вот так, не зная этих деталей, отбыл на новое место службы. Имея в нычке двести долларов, и на личном счету двух убитых душманов. Кстати, их смерть в суете боя, и в дальнейшей суете службы, прошла как то стороной и меня сильно не задела. По крайней мере я об этом совсем не думаю. Теперь мои шансы остаться в живых уменьшились наверное вдвое. Покидал госпиталь со слезами на глазах. Ведь здесь я соприкоснулся с самой настоящей женщиной. Мне казалось, что жить без нее не смогу. И сердце замирает, когда вспомню, как мы плещемся под дождиком душа. Как она смеется счастливо. А забравшись на маленькую скамейку, становится на голову выше меня. И я взрываюсь от страсти, когда она прижимает мою голову к своим маленьким и упругим шарикам, и они неподатливо плющатся о мое лицо. Гоню эти воспоминания, чтобы не сойти с ума.

Вот и третий этап моей службы. Первые два: учебка и госпиталь проскочили вроде бы как благополучно. И за спиной скоро как год службы останется. Впереди полная неизвестность. Понятно лишь одно, на новом месте, ну ни как лучше не будет. Первые два хоть и были насыщены событиями, но получились довольно короткими. Интересно на сколько следующий затянется. И не сократит ли его пуля. Что-то я все больше становлюсь суеверным. Боюсь, вот от этого и мысли подлые лезут в голову.

В расположение роты артиллерийской разведки добрался только на пятые сутки. И то, благодаря вертолетчикам, которые взяли меня на перегруженный продуктами борт. Лететь надо в горы, и каждый килограмм на вес золота. Но все вроде обошлось, долетели благополучно. Вот и новое мое место службы. Площадка в горах километр на два. Столовая, штаб, два офицерских домика и казарма для солдат. Больше похожая на громадную палатку. Деревянный каркас затянут двухслойным брезентом. Вокруг горы, дико и пустынно. И не видно ни каких пушек. И я вроде бы как уже не десантник, а артиллерист. Вертолет сел прямо у штаба. Идти докладывать о прибытии не надо. На месте два офицера и десяток солдат. Старший по званию майор. Своей чернявостью напоминает первого командира. Обращаюсь к нему: