Афган, любовь и все остальное

– А вдруг не вернусь? За такой прокол убирают однозначно. Я та самая ниточка, потянув за которую весь клубок распутают. – Галина решительно уперлась ему в грудь. И ничего не оставалось, как поставить ее на пол.

– Не городи глупости. – она снова была сильной и решительной женщиной. – Я тебя сегодня ночью так замучаю, что рад будешь вырваться. В Егоре я не уверена, а вот Димка на это не пойдет. Он до сих пор в меня влюблен. Я ему через пару минут еще раз позвоню.

Егор откинулся в кресле, закрыл глаза. С виду он спокоен, невозмутим. А я меряю шагами кухню и все ни как не могу успокоиться. В нашем домике на глухой окраине ни кого кроме нас нет. Вот – вот должен появиться майор Корж. И до его прихода надо решить, что с ним делать. Егор свое слово сказал и теперь дело за мной. А я все пытаюсь найти выход из тупика.

– Егор, почему мы не можем поступить по другому? – тот отвечает лениво, как бы нехотя. Поясняет, как последнему придурку, которому все надо все объяснять на пальцах.

– Если чекисты зацепили, то уже не отцепятся. Они нищие, как церковные мыши. Вот и будут «доить» нас все время, как последних лохов. А когда с нас взять уже будет нечего, посадят. Так что вариантов нет, надо убирать товарища.

– И как ты это себе представляешь?

– А что тут представлять то. Ствол у меня в кармане. Похороним со всеми почестями в огороде.

– И повесим на себя убийство майора ФСБ. За ним наверняка следят. Вот тогда мы точно на срок раскрутимся. За него нас вообще «порвать» могут без суда и следствия. А как тебе нравственная составляющая? Он же нам в тайге жизнь подарил.

– Ну я его лично об этом не просил. Что ты Димон, все нагнетаешь? Его же никто не заставлял так подставляться. А коли прокололся – отвечай. Мы же не можем из-за одного человека всем своим благополучием рисковать.

– Да ничем мы не рискуем. По крайней мере ты. В лодке то я с ним был. Ты причастен косвенно. Петрович вообще не при делах, у него алиби железное: в больнице с инфарктом. Так что твоему благополучию ничего не грозит.

– В принципе согласен. А вот ответь мне честно, если тебя возьмут, что тогда? Поверь мне, ребята из ФСБ смогут разговорить любого. Вот только с мертвыми у них пока не получается, но это пока.

– Если я тебе поклянусь, что никого не сдам, ты мне поверишь?

– Тебе да. Но ты осознаешь, что это такое?

– Осознаю. Я не собираюсь по камерам париться. Поверь, если сможешь, мне эта жизнь не так уж и интересна.

– Верю брат. Влип ты со свей любовью неземной. Куда ни кинь, всюду клин. Вот и я глядя на тебя, по этой же скользкой дорожке потянулся.

– У тебя то что, у волка – одиночки? Супермена, не зависящего от обстоятельств.

– Сказки все это. Ты не представляешь как я тебе и Петровичу завидовал, когда вы к своим женушкам неслись, не оглядываясь. Тоже хотелось такого, неизведанного. Хотелось, чтобы и меня кто-то ждал. А ведь раньше считал вас придурками. Мол стреножили себя наглухо и маетесь от этого. А вот сегодня сам в таком же положении. Не хочу ни капельки рисковать.

– С тобой то что случилось? – смотрю на Егора во все глаза. Он и какие то любовные чувства в принципе несовместимы. Всегда спокойный и непоколебимый, как скала. Человек без нервов.

– Помнишь ту повариху в тайге? Так вот я ее отыскал. И не просто отыскал, она у меня живет. Не знаю, что со мной творится, но рисковать даже по мелочам не хочу. Представляешь, почти на люди не выходим. Боюсь, что сглазят.

– Во дела то. А как ты ее отыскал? Вроде никуда из города не отлучался.

– Галина помогла. Своих секюрити подключила. С Аксиньей сама говорила. В глухую Шалупаевку лично ездила, и убедила женщину в город приехать. Она месяц у меня жила, все приглядывалась. А вот когда в одной постели оказались, то тут уж я в плен попал. Представляешь, у меня с первой так. Я обычно, когда все эти дела постельные заканчиваю, то встаю и ухожу. И пока снова не захочется на своих любовниц смотреть не могу, не то что просто так общаться. А с ней лежал до утра, и все о жизни говорили. Ты смеяться будешь, а я в первый день ей руку и сердце предложил.

– Тут плакать надо, а не смеяться.

– Почему плакать?

– А потому. Несовместимы дела кровавые и высокие чувства.

– Ух ты. Да ты у нас философ.

– Я не философ. Это жизнь. Узнай моя Катя чем я занимаюсь, так она отшатнется от меня, как от прокаженного. Она слегка догадывалась, и сразу в наших отношениях трещина появилась. Для порядочных женщин наши дела жуть жуткая. И тебя твоя Аксинья сразу же бросит, как только узнает, что ты сегодня человека убил. Но я это просто предполагаю, может у тебя все и не так. Я же твою Аксинью совсем не знаю. Но по встрече там в тайге такое предполагается.

– Зараза, я примерно так же думаю.

– Ничего в этой жизни случайного не бывает. Так что завязываем с этими зачистками. Платим за майора деньги, но лишаем его бонуса, квартиры. А коли я с ним был, то передам деньги лично. Гляну на тех, кто нас так четко припечатал.

– Теперь я верю, что тебе жизнь не дорога.

– Не представляешь, как я тогда в тайге умереть хотел. Ведь сам себя счастья лишил.