Афган, любовь и все остальное

– Не знаю, но наверное можете. – а он то прав. Смотрю на этого парня и не знаю, что сказать. Но говорить надо, вернее решать. И решать прямо сейчас, сию минуту. И снова не нахожу слов, не могу порвать тоненькую ниточку надежды, последнюю связь с моей любимой. Оказывается, как тяжело просто отойти в сторону.

– Делайте что хотите. Это уже не мое дело. – снова во мне взбрыкнул крутой мэн. Прямо герой всех времен и народов. – Мне переговорить с Екатериной надо. Ты надеюсь не против? – глаза опустил, но от своего не отступает.

– Лучше не надо, что тут непонятного.

– Я сам знаю что лучше, что хуже. – вспыхиваю мгновенно, но тут же беру себя в руки. Зачем дергаться, все будет так, как я решил. Чутка подслащиваю пилюлю.

– Мне надо решить чисто коммерческий вопрос. Не хочу, чтобы она на алименты подавала. – гоню полнейшую чушь. Парень это понимает и молчит.

– Где она сейчас? Заеду на минутку и все, наслаждайтесь своим счастьем, я в стороне. Так где она? На работе или дома.

– Не знаю. – а парень то упертый. Я, кажется, не разглядел в нем это совсем не плохое качество. Но теперь уже поздно, пути – дорожки разошлись. Он с моей любимой и детьми, а я в стороне.

– Не знаешь, так не знаешь. Все, свободен. Считай, что я вас благословил.

– Дмитрий Викторович, прошу вас, не надо вам с Катей встречаться. – вот оно что, парень боится потерять свою женщину. Не все у них видно хорошо, и мой шанс еще не исчерпан. И я не собираюсь мутить за его спиной, пускай все будет до предела честно.

– Хорошо, поехали вместе. – и не ожидая ответа, поднимаюсь из-за стола. Что ему остается, только последовать за мной.

Катя дома. А где ей еще быть, если моя вторая дочурка еще совсем крохотулька на попечении мамы. Возьму ее на руки, прижму к себе маленькое, почти невесомое тельце и упаду на колени, и вымолю у любимой прощение.

Открыла Катя и, сразу, словно закаменела. Детей не видно и не слышно. Прохожу за ней на кухню. Стас понуро уходит в зал, и закрывает за собой дверь. За закрытой дверью чувствую себя немного спокойней. Моя женщина в коротком, слегка тесноватом халатике небесно – голубого цвета, шелк которого почти не скрывает такое любимое тело. Этот легкомысленный халатик и очень тщательно уложенные волосы: Катя вся такая красивая и желанная. Удивительно, а они так и не переехали из этой, по нынешним временам, маленькой квартиры.

Катя села, локти на стол, прижала кулачки к подбородку, смотрит мне прямо в глаза. Ее взгляд спокойный. Все правильно, она поставила точку на своей прошлой жизни, и я в этом доме человек посторонний.

– Зачем приехал? – голос твердый и спокойный.

– Не знаю.

– Я тебя не хочу видеть.

– Сейчас уйду.

– Зачем же сразу, можешь чаю выпить.

– Если можно, то кофе. – Катя встает, включает чайник, достает из шкафчика кружку. Я смотрю на нее и понимаю, надо скорее уходить, пока не упал на колени перед своей женщиной в слезах и соплях. Вот зараза, а слезы то подступили. И чтобы перевести мысли на другое, не отрываю взгляда от женщины, которая уже чужая, и которая так желанна в своем домашнем, и в то же время таком откровенном халатике. И не скажешь, что она мать двоих детей, фигурка просто девичья. И она никогда не располнеет, ведь в ней больше папиных ген интеллигенции. Кофе налит, и снова Катя напротив меня глаза в глаза.

– Так в чем дело? Что ты хотел мне сказать?

– Не знаю. Ничего сообразить не могу. – молчит. Хотя могла бы сказать, вот мол и проваливай, если сказать нечего. Но она так не может, интеллигенция ведь. Ладно, будь что будет. Надо открыть карты. Я не хочу остаться в глазах моих дочерей плохим человеком, который бросил их маму.

– Катя, я через десять минут уйду. Узнал от Стаса, что у вас все хорошо: любовь, семья и все остальное. Поэтому и заехал сказать прощай и кое что прояснить. Пойми, если сможешь. Это вроде как и здравому смыслу не поддается, ну а по жизни все очень и очень здраво. Петрович, мой босс и друг, ехал с семьей в машине. А из встречной по ним ударили из крупнокалиберного пулемета. Петрович живой, о чем очень сейчас сожалеет, а вот жена и сынишка, которых он любил больше жизни, погибли. У него инфаркт, он жить не хочет, и думаю долго не протянет.

– Зачем ты рассказал мне эту ужасную историю?

– Я тоже все время хожу под пулей. За себя не боюсь, отбоялся уже. И что самое печальное, я не могу свернуть с этой неправедной дороги, за мной люди. И я никогда не смогу рисковать тобой и детьми. Пока я далеко от вас, вам ни что не угрожает. Я рядом, и вы в смертельной опасности. Все просто, понятно и страшно. Я сам себя в угол загнал, когда этот бизнес начинался, я не знал, что так жутко будет. – Катя молчит, а я тороплюсь выговориться. Хотя надо скорее уходить, пока инфаркт не приключился. Это, наверное, от кофе сердце так оглушительно громко и часто стучит.