Афган. Территория войны

Развернулась и пошла в сторону медпункта, уже понимая, что даром мне эта выходка не пройдет. Но мне уже было все равно. Отправят домой. Слава Богу! Если опять пошлют на поле боя, попробую прорваться к главнокомандующему… Как будто они не связаны друг с другом. Да и что я могу еще сказать? Что мне не позволили купить томик стихов?

* * *

Однако ничего страшного не произошло. Наоборот, дела пошли в гору. На второй день в мой кабинет зашел полковник, который курил вчера у штаба с товарищами. Это был высокий, плечистый, с раскосыми глазами мужчина. У него были крепкие, большие руки с тонкими пальцами. Он протянул мне два томика стихов.

– Спасибо, мне не нужны подарки, и я не принимаю их от незнакомых мужчин.

– Ну давайте познакомимся. Тогда мы не будем чужими друг другу. Вижу, вы уже никому не доверяете. Спокойно, Федюкин не будет доставлять вам больше неприятностей. Больше никаких проблем.

– У меня нет проблем, разве я кому-то жаловалась?

– И так все всё знают. Не принимайте близко к сердцу. Бывает, среди офицеров тоже встречаются подонки.

– Бывает? А порядочные люди есть среди офицеров?

– Я порядочный. Я – Алекс Казаров…

Через неделю мы столкнулись недалеко от офицерской столовой. Он спросил как дела и пригласил в гости. Я поблагодарила за приглашение, но отказалась. Тогда Алекс сказал, что ему одиноко и очень нужен друг, чтобы было с кем поговорить. Мы стояли и болтали о чем-то постороннем, я, шутя, пообещала, что как-нибудь загляну, он серьезно ответил, что будет ждать. На прощание Алекс коснулся моей руки, и по всему телу пробежала дрожь, от которой мне стало жарко. Я быстро попрощалась и ушла.

Вспоминала эту встречу каждый день. Хотела забыть, но не получалось. Потом последовали другие встречи, нечаянные и специальные. Я дошла до того, что искала его глазами как только выходила на улицу. Научилась узнавать среди десятков офицеров на плацу. В столовой опускала глаза, и ложка падала из рук, если он оказывался за соседним столиком. В кинозале он всегда поднимал того, кто сидел рядом со мной, и я чувствовала приятный запах мужских духов, перемешанный с сигаретным.

Вот и сегодня весь вечер думала только о нем. Было уже поздно. Я переоделась в пижаму, легла, свернулась калачиком лицом к стене, а потом встала, проверила еще раз, хорошо ли закрыла двери. Не хотела пускать никого ни в свою комнату, ни в свою жизнь, ни в свое сердце. Это страх или радость? Они прокладывали себе путь через щели в дверях, сквозь замок. Не помню, как уснула.

Утро. В столовую я не пошла, сварила себе кофе уже в медсанчасти. Сегодня было мало народа, я работала, стараясь не думать о нем, но он заполнял каждую минуту своим присутствием. Я вдруг ясно поняла, что влюбилась. Даже больше. Мне понравились его большие руки с длинными пальцами, черные раскосые глаза, как у азиата, тонкие губы. Его манера разговаривать с толком, с расстановкой. Он был на удивление самоуверенным, это все меня покорило или даже свело с ума.

На другой день, после ужина, я подкрасилась, надела голубое платье, которое подходило к моим глазам, и направилась в сторону его жилища. Сколько раз я поворачивала обратно, занимаясь самобичеванием? Перечила сама себе. «Я дура или распутная девка? Как так?» «Я должна идти, я ведь ему обещала, он ждет». «Ты ненормальная? Вот так идти к мужчине? Что ты вообще о нем знаешь?» «А что нужно знать? Он мне нравится. Я ему нравлюсь…» Это не мысли вели меня к нему. Сердце. Тук, тук, тук… И я пошла. Почувствовала, что не иду, а лечу. Что-то во мне летело. Постучала. Он открыл сразу. На столе лежали конверты.

– Попытался ответить на письма, – он начал оправдываться, – я такой ленивый, слишком много писем собралось. Если честно, я не верил, что ты придешь.

– Я тоже…

Он собрал все со стола, спросил, не хочу ли я чего-нибудь выпить. Я попросила сок. Потом мы успокоились и говорили, говорили обо всем на свете. Когда я собралась уходить, он вскочил:

– Останься, пожалуйста…

И я осталась. Не знала, что ему сказать. Он тоже не был сильно подготовлен. Я была замужем десять лет, но стеснялась, как девочка. Осталась сидеть на стуле, опустив руки на колени, с опущенной головой. Он встал передо мной на колени, взял мои дрожащие руки в свои, поднес их к губам и начал целовать. Господи, почему так дрожат руки? Он добрался до губ, глаз. Почему так стучит в висках? Он попытался расстегнуть мои пуговицы, но я придерживала их руками. Он все понял и выключил свет. Тогда он стал мне еще дороже. Случилось все.

Все было так красиво, чисто, тепло. Вдруг почувствовала необходимость говорить с ним. Слова рвались наружу, как вулканическая лава, они кипели и клокотали у меня внутри. Я должна была сказать ему что-то очень важное, а может, и не важное совсем. И я промолчала, хорошо, что ничего не сказала. Словами нельзя все передать, они бесцветны. Чувства передают посредством рук, кожи, дыхания, запаха, ритма пульса. Слова вырывают и уносят в серую действительность. Если бы можно было придумать цветные слова для ощущения радости и грусти…