Афганец

Блестящие способности Терри не остались незамеченными. Он легко, как нож сквозь масло, прошёл вступительные экзамены для мальчиков старшего возраста. Считалось само собой разумеющимся, что дальше его ждут Кембридж и Оксфорд. Но Терри хотел заниматься арабским. Весной 1983-го он подал заявление в Школу восточных и африканских исследований, а осенью поступил в неё, выбрав своей темой историю Ближнего Востока. Через три года Терри получил первую учёную степень, а ещё через два стал доктором, специалистом по Корану и четырём первым халифатам. Взяв годичный творческий отпуск, он продолжил изучение Корана в знаменитом каирском институте Аль-Азхар, а по возвращении получил предложение читать лекции. Для двадцатисемилетнего исследователя такое предложение большая честь, поскольку к арабистам в Школе восточных и африканских исследований предъявляются особенно строгие требования. В тридцать четыре Терри Мартин был полноправным преподавателем с ясной перспективой получить должность профессора к сорока. В сорок один за советом к нему обратилось АНБ, и Терри отправился на год в Джорджтаун в качестве приглашённого преподавателя. Причиной отъезда стало то, что весной 2006-го его жизнь развалилась на куски.

Эмиссар из Форт-Мида нашёл профессора Мартина в лекционном зале, где он излагал свой взгляд на учение Корана в свете нынешней ситуации в мире.

С первого взгляда было ясно, что студенты любят своего преподавателя. Зал был полон. Терри не читал лекцию в традиционном понимании этого слова, он вёл серьёзный и доброжелательный разговор с равными, лишь изредка обращаясь к записям и расхаживая по подиуму без пиджака. Невысокий, довольно полный, он, казалось, излучал оптимизм и готовность разделить его с другими, не укорял студентов за недостаток знаний, говорил просто и, закончив лекцию пораньше, оставил время для ответов на вопросы. Именно в этот момент в зале появился посланец из Форт-Мида.

Парень в красной рубашке, сидевший в пятом ряду, поднял руку.

— Вы сказали, что не согласны с употреблением термина «фундаменталистская» по отношению к философии террористов. Почему?

События 11 сентября всколыхнули широкий общественный интерес как к арабскому миру в целом, так и к отдельным его проблемам, а потому обсуждение каждого вопроса быстро перемещалось из теоретической плоскости в практическую, к тому наступлению, которое ислам предпринял в последние десять лет на Запад.

— Потому что такое употребление неправомочно, — ответил профессор. — Само слово подразумевает «возвращение к основам». Но те, кто закладывает бомбы в поезда, магазины и автобусы, не собираются возвращаться к основам ислама. Они создают своё собственное, новое писание, а уже потом пытаются найти в Коране оправдание развязанной ими войне.

Фундаменталисты есть в каждой религии. Христианские монахи в закрытом ордене, давшие обет бедности, самоотречения, целомудрия, послушания, — это тоже фундаменталисты. Аскеты есть во всех религиях, но они не пропагандируют массовое уничтожение мужчин, женщин и детей. Это ключевая фраза. Оцените все религии и существующие в их рамках секты исходя из данного принципа, и вы увидите, что стремление вернуться к основам учения не есть терроризм, потому что ни в одной религии, включая ислам, нет проповеди и защиты массового уничтожения людей.

Человек из Форт-Мида попытался привлечь внимание доктора Мартина. Повернув голову, профессор увидел молодого человека с коротко подстриженными волосами, в застёгнутой на все пуговицы рубашке и тёмном костюме. На лбу у него как будто было написано: «правительство». Посланец постучал по часам. Мартин кивнул.

— Тогда как бы вы назвали современных террористов? Воинами джихада?

Вопрос задала сидевшая сзади серьёзного вида девушка. В чертах лица было что-то восточное, и профессор подумал, что её родители, скорее всего, приехали в Америку откуда-то с Ближнего Востока: из Индии, Пакистана, может быть, Ирана. Отсутствие хиджаба указывало, однако, на то, что строгой мусульманкой она себя не считает.

— Слово «джихад» здесь тоже не подходит. Джихад, конечно, существует, но имеет свои правила. Это может быть либо борьба внутри себя, с собственными недостатками, но в таком случае она совершенно лишена агрессивности, либо настоящая священная война в защиту ислама. Террористы утверждают, что ведут именно такую войну. Но найти оправдание им не просто.

Прежде всего настоящий джихад может объявить только законная религиозная власть, имеющая устойчивую и общепринятую репутацию. Бен Ладена и его сторонников трудно назвать знатоками ислама. Даже если бы Запад действительно развязал войну против ислама, уничтожая, чиня ущерб, оскверняя святыни и унижая ислам, а следовательно, нанося оскорбление всем мусульманам, для объявления джихада потребовалось бы соблюсти определённые и строго прописанные в Коране правила.