Афганец

Запрещено нападать и убивать тех, кто не нанёс тебе оскорбления и не причинил вреда. Запрещено убивать женщин и детей. Запрещено брать заложников, подвергать пыткам и убивать пленных. Террористы «Аль-Каиды» и их последователи нарушают все эти правила по нескольку раз в день. И давайте не забывать, что они убили больше братьев-мусульман, чем христиане и евреи.

— Тогда как бы вы назвали то, что они делают?

Человек из Форт-Мида начал волноваться. Генерал дал ему чёткий приказ. Ему не хотелось быть последним.

— Я бы назвал их новыми джихадистами, потому что они изобрели нечестивую войну вне законов священного Корана и, таким образом, вне пределов ислама. То, что они практикуют, дико, злобно и жестоко. Ничего этого в настоящем джихаде нет. Извините, последний вопрос.

Студенты уже собирали книги. Рука поднялась в первом ряду. Веснушчатый парень в белой футболке с рекламой студенческой рок-группы:

— Все бомбисты называют себя мучениками за веру. У них есть для этого основания?

— Никаких, — ответил доктор Мартин. — Этих людей просто-напросто одурачили, хотя некоторые из них и получили хорошее образование. Умереть шахидом, или мучеником, сражаясь за ислам и участвуя в справедливо и законным образом объявленном джихаде, — дело достойное. Но опять-таки существуют правила, и в Коране они чётко прописаны. Воин не должен умереть от собственной руки. Он не должен знать время и место собственной смерти. Самоубийцы нарушают эти правила. Кстати, самоубийство определённо запрещено Кораном. Сам Мухаммед отказался благословить тело самоубийцы, хотя человек покончил с собой, желая избежать вызванных болезнью мучений. Те, кто учиняет массовые убийства безвинных и совершает самоубийство, обречены на ад, но не на рай. Туда же попадут и ложные проповедники и имамы, толкающие людей на этот путь. А теперь, боюсь, нам с вами пора воссоединиться с миром Джорджтауна и гамбургеров. Благодарю за внимание.

Провожаемый овацией, он накинул пиджак, смущённо поклонился и направился к изнывающему от нетерпения посланцу АНБ.

— Извините за вторжение, профессор, — сказал человек из Форт-Мида. — Шеф собирает комитет. Машина ждёт.

— Все так срочно?

— Мы уже опаздываем, сэр.

— А в чём дело?

— Понятия не имею, сэр.

Разумеется. Принцип необходимого знания. Каждый знает только то, что ему необходимо знать. Нерушимое правило всех секретных служб. Если тебе не обязательно что-то знать, чтобы делать своё дело, то никто тебе ничего и не скажет. Любопытным ничего не остаётся, как только ждать. Как обычно, за доктором Мартином прислали обычный тёмный седан с антенной на крыше для постоянной связи с базой. Хотя Форт-Мид и армейский объект, сидевший за рулём капрал был в штатском. Лишняя реклама ни к чему.

Доктор Мартин забрался на заднее сиденье. Его сопровождающий устроился впереди, рядом с водителем. Дверца захлопнулась, и машина, сорвавшись с места, устремилась к выезду на балтиморскую автостраду.

Далеко к востоку от Джорджтауна человек, взявшийся переоборудовать старый амбар в свой первый — и последний — в жизни дом, растянулся на траве у разведённого в саду костра. При этом он был совершенно счастлив. Тот, кому приходилось ночевать в сугробах и на камнях, почтёт за удовольствие спать на мягкой траве под яблоней.

С дровами для костра проблем не было — старых досок хватило бы до конца жизни. В висевшем над красными угольями котелке закипела вода, и он приготовил горячий ароматный чай. Иногда бывает неплохо выпить и чего-то более изысканного, но для солдата после тяжёлого дня нет лучшей награды, чем чашка дымящегося чая.

Впрочем, день был не такой уж и тяжёлый. После полудня он позволил себе сделать перерыв и прогулялся до Меонстока, где зашёл в универсам и закупил провизии на выходные.

Все местные уже знали, что приезжий купил старую усадьбу и приводит её в порядок собственными силами. Местным такое пришлось по душе. Прилетающих из столицы богачей, которые размахивали чековыми книжками и разыгрывали из себя лендлордов, здесь встречали с притворной вежливостью, но за спиной пожимали плечами. Другое дело этот темноволосый, смуглый — и одинокий — незнакомец, который поселился в палатке и не гнушается тяжёлой ручной работы. В общем, в деревне крепло мнение, что приезжий — «хороший парень».

По словам почтальона, почты он получал мало, главным образом официального вида конверты из толстой бурой бумаги, но и те просил оставлять в пабе «Бычья голова», чтобы не тащиться по длинной и разбитой дороге. Сей благородный жест был оценен по достоинству прежде всего почтальоном. Письма адресовались «полковнику», но сам мужчина никогда не называл себя так: ни когда заказывал выпивку в баре, ни когда покупал газету или продукты в магазине. Он только улыбался и всегда был неизменно вежлив. К высокой оценке, которой удостоили приезжего местные, примешивалась изрядная и всё возрастающая доля любопытства. Слишком многие из «новеньких» вели себя развязно и бесцеремонно. Кто же он? Откуда прибыл? И почему решил обосноваться именно в Меонстоке?