Афганистан. Честь имею!

Тут тоже последние дожди были несколько месяцев назад. А сейчас не небе ни тучки. Только солнце печет нещадно, трава уже сухая. Ничего, мама, скоро и мы будем любоваться родной землей, ее полями, ее голубыми водами озер. Осталось еще чуть‑чуть, и мы будем дома. Мы тут смотрим телевизор. Показывают вывод наших частей из Афганистана. Даже не верится, что скоро и мы будем проходить такой колонной и нас будут встречать уже в Союзе. Еще напишу отсюда пару писем.

28.03.88 г.».

«Привет с берегов Фарахруда! Здравствуйте, мои дорогие родные — мама, бабушка, Володя и Наташенька. С большим солдатским приветом и массой наилучших пожеланий шлю вам свое письмо я, Юра.

Письмо твое, мам, я получил, за что огромное спасибо. Вместе с твоим пришли письма от тети Гали, Саши Криворучко.

Немного о себе. Я жив и здоров, чего и вам всем желаю. Дела у меня идут хорошо, по службе все хорошо. Она тоже катится вниз. Дни проходят быстро. До начала вывода войск осталось три недели. Потом время полетит еще быстрее. Сам вывод, потом новые месяцы службы — это же интересно. А там уже и осень. Весной домой. Скучаю тут. Боевые выходы перед выводом участились. Ходим через два дня в наряды. Бывает, посылают на сопровождение колонн. В среду ездили с колонной в Шиндандт. Были в городе. Заглянули в магазины. Есть все что хочешь. Заходишь — аж глаза разбегаются. Особенно в дуканах. Афганцы везут сюда товары из Ирана и Пакистана, продают и тем живут.

Мама, дядя Толя выслал фотобумагу и реактивы. Я наделал фотографий. Вышлю. На фото ребята с моего взвода. Есть фотографии с памятником ребятам, которые погибли 20 февраля.

Мама, ты пишешь, что дождя на огороде не хватает. Тут тоже нет дождей. На небе ни облачка. Только солнце выжигает все живое. Трава высохла. Ничего. Еще осталось чуть‑чуть.

Ну, мама, заканчиваю свое письмо. Жду ответа.

Крепко, крепко целую вас всех.

Ваш Юра.

28.05.88 г.»

«Здравствуй, дорогая Наташенька. С большим приветом и массой наилучших пожеланий шлю тебе свое письмо я, брат Юра.

Вот, Наташенька, получил от тебя письмо, за которое тебе большое спасибо. Получил и яблоневый цвет. Понюхал. Аж домой потянуло. Заскучал о нашей хате, за нашим садом. Хорошо там весной. Все в цвету. Скоро, наверное, и наша роза расцветет. И калина. Как там наши яблоньки? Цвели? Будет урожай или нет? Как там мои пчелы поживают? Может, увидишь дядю Витю, то расспроси. Хорошо, Наташенька? Как там Шарик наш поживает — кнопка наша? Такой же лохматый? Ему тоже передавай привет от меня. Скоро выведение в Союз. Будем уже дома. А там, осенью, может, и в отпуск наведаюсь…

2.06.88 г.».

Какое хорошее письмо! В нем добрые вести. Обнадеживающие. Скоро домой. Его сестричка Наташа, брат, бабушка и мама с нетерпением ожидают его возвращения. Однако через три недели Людмила Максимовна Рабец получила другое письмо от командования части, в которой служил ее сын Юра.

От горькой вести защемило сердце, затуманилось в голове, зашаталось все вокруг. Но скупые канцелярские строчки на пожелтевшем листе бумаги ничего изменить не могут.

Как рассказал бывший командир Юры Виталий Мертвищев, группа разведчиков, в которую входил и Юрий Рабец, возвращалась после выполнения боевой задачи. На пути их ждала засада. Разведчики вынуждены были принять бой. Он начался в 6 часов утра 27 июня 1988 года. Действуя смело и решительно, Юра вместе с друзьями отражал атаки наседавших душманов. Ведя прицельный огонь, он уничтожил четырех «духов», чем способствовал недопущению обхода группы с фланга. Спас жизнь своих товарищей. После множества неудавшихся атак противник стал обстреливать наших ребят из минометов. Одна из взорвавшихся рядом с Юрием мин оборвала его жизнь.

Ребята продержались до подхода брони…