Афганистан. Честь имею!

Ближе к вечеру под деревьями взвод сосредоточено чистил оружие, снаряжал магазины и гранаты. Григорий цеплял к автомату подствольник. Вовка удивленно рассматривал непривычные еще ударно‑контактные гранаты. А Ержан, протирая ветошью автомат, тихо, как бы сам с собой, разговаривал, но все прислушивались, потому что каждый думал о том же: «Седьмой год войны, а конца ей нет. То наши побьют духов, как мы в последней засаде, то они нас, как эти сегодня… Они мстят за своих, мы за своих. Убитых и искалеченных все больше. Значит, больше надо мстить? Счет все больше, клубок все туже».

— Сарбаев! — прервал его Маслов, может, и случайно, но многие поняли — намеренно, чтобы не разводил, мол, опасную «философию»…

— Я, товарищ сержант! — вскочил Ержан.

— Сбегай в парк, найди стармеха, передай: свежей воды пусть в бурдюки наберет, соляркой дозаправится. Особо передай: побольше ящиков со снарядами к броне пусть прикрутит. Скажи, к старым знакомым пойдем, в Кандибаг. Он знает. — И переглянулся, улыбнувшись, со «стариками». Но и новичкам показалось, что они тоже давно знают этих «старых знакомых».

* * *

Танки били по кишлаку Кандибаг в упор сверху вниз, с высоты окрестных холмов, и там, в долине, змейкой уползавшей в горы, среди пыльных грибов разрывов, таких нелепых на фоне изумрудной зелени, виднелись лабиринты дувалов с проломленными стенами и разрушенные башни, четко обрисованные склонившимся к вечеру солнцем.

Бой шел с рассвета, кишлак напоминал котел с кипящим серо‑зеленым варевом, в котором не должно было остаться уже ничего живого. Но люди Каир‑Хана продолжали держаться, отбивая малейшие попытки шурави приблизиться.

Рассыпавшись между техникой, разведчики вычисляли среди зелени защитников Кандибага и лупили короткими очередями в ответ на их одиночное тявканье.

С гулкими хлопками оттуда, из котла, иногда вылетали кумулятивные гранаты и разрывались на лбах бронированных машин. Вошло в поговорку, что «джелалабадская броня не боится гранатометов», и, похоже, с показным форсом танкисты выставляли свои машины вот так открыто, а не прятали их за холмами.

Капитан Шпагин, руководивший боем, видя бесперспективность дальнейшего обстрела, вылез из командирской БМП через задний десантный люк и, пригибаясь, подбежал к Маслову:

— Что, сержант, слабо проскочить до дувалов?

— Да как же тут проскочишь? Башку не высунуть, — хмуро ответил Паша, снаряжая подствольный гранатомет, но уже понял, что ротный не ехидничать к нему подкатился, что это приказ.

— А ты подумай, Маслов, для того тебе башка дадена, — хлопнул ротный его по плечу и, пригибаясь, побежал дальше.

Вовка Губин, слышавший разговор командиров, почувствовал себя причастным к той силе, которая направляет весь этот поток огня, которая вот уже много часов отупело молотила одно и то же, но не было никакого продвижения. И словно в поисках этого нового поворота он на секунду выглянул в сторону кишлака. Пули фонтанчиками взбили песок у самого его носа. Побелев, Вовка со страху скатился вниз, к пирамиде ящиков.

— Что, не нравится? — спросил Паша. — Слава богу, из минометов не работают, а то бы хана.

— Паша, а что в этих ящиках мы привезли? Чего их не трогаем?

— Да дымовые шашки, — ответил сержант и уставился на Вовку в размышлении. Несколько секунд они глядели друг другу в глаза, обдумывая один и тот же план.

— Надо подумать, — заключил Маслов уже обдуманное решение, а Губин продолжил вслух то, о чем говорил глазами замкомвзвода:

— Арык глубокий, примерно по пояс. Наискосок к духам. Надымить и…

Маслов бросился догонять ротного.

Не прошло и получаса, как по команде Шпагина броня одновременно полыхнула новым огнем, а затем выстрелила всю дымовую систему до последней гранаты.

Едкий желто‑серый дым пополз по полям, сливаясь в единую завесу.

— Зажигай шашки! — закричал Шпагин, метнув первый задымившийся барабан как можно дальше на гребень холма.

— Вперед, ребята! — и третий взвод по одному за Масловым ринулся сквозь дым к арыку.

Духи усилили огонь, но били по гребням холмов, не подозревая о «губинском» арыке, откуда грязные, как черти, выскакивали у самых дувалов разведчики и, не теряя ни секунды, влетали в лабиринт построек.

— Приготовить гранаты, пацаны! — вполголоса скомандовал Маслов и, призывно махнув рукой, швырнул «лимонку» за глиняную стену, откуда слышались автоматная стрельба и голоса душманов.

Не ожидавшие нападения с тыла, душманы в панике заметались по переулкам, отступая перед подошедшей вплотную к дувалам броней и разведкой Шпагина.

Ержан и Гриша бежали рядом, оглохнув от стрельбы, взрывов и истошных криков. Стреляли по выскакивающим душманам и наугад бросали гранаты за каждый подозрительный дувал. Задыхались от бега, падений и прыжков, но все происходящее воспринималось как в замедленной киносъемке.