Афганистан. Гора Шабан

Испытание оказалось не из лёгких… Хоть моя мама и возмущалась столь повышенным вниманием своей бывшей, а ныне моей учительницы… Однако только дома… Идти к директору школы она и не собиралась… Мой отец молчал и изредка советовал готовиться к каждому занятию… Что я, в общем-то, и делал… Корпел над учебниками по правописанию и старательно зубрил очередные отрывки из поэм наших классиков… На каждом уроке либо декламировал целые куски литературных шедевров, либо дотошно объяснял всем присутствующим правила грамматики русского языка. Не всегда удачно, конечно же, но всё же… Весь мой класс теперь готовился к занятиям спустя рукава, тогда как мне приходилось вкалывать чуть ли не «по-чёрному»…

Шло время… Проходили занятия. Постепенно из моего дневника исчезли «двойки», а затем и «тройки»… Потом настала очередь и «четвёрок»… Хоть я и не успел исправить такую же отметку в табеле за третью четверть… Однако за весь восьмой год обучения мне поставили «отлично». Потому что эту «пятёрку» я заработал очень честно… Слишком трудно и крайне тяжело… Но всё-таки заслужил…

Затем наступила оттепель… Меня оставили в относительном покое… Ведь летом были трёхмесячные каникулы, а с третьего сентября и по 25. декабря мы собирали хлопок… В общем, всё вернулось на свои места… Моё долгое мучение и не менее значимое терпение не прошли стороной… Вознаграждение состоялось в виде моей отличной успеваемости и, соответственно, учительской благосклонности…

По прошествии почти года, что не могло ей не помочь… Ведь время — это какой-никакой, но всё-таки лекарь… Наша учительница Раиса Васильевна оттаяла и сердцем, и душой. Ежедневные занятия стали проходить в привычной дружественной атмосфере. Возобновились и репетиции школьных спектаклей… Где меня уже не забывали в ином аспекте… Если в прошлом, то есть в Гоголевском «Ревизоре» я играл какого-то заштатного чиновника… То теперь мне доверили роль свободолюбивого борца Данко… Естественно, что и к этому амплуа я готовился не на шутку… Поэтому на спектакле не только мои реплики и монологи впечатлили зрителей… «Вырванное» из моей груди картонное сердце пылало на сцене самым натуральным образом… Рассыпая вокруг искры бенгальского огня…

«Да ещё так сильно!.. — усмехнулся я от столь приятных воспоминаний. — Что все мои попутчики, «как бар-раны!», так и остались на своих местах… Они-то думали, что будет две-три искорки… А «моё» сердце пылало и пылало… Пока не погасло… Но всё ещё дымилось, обжигая мне руку… Алюминиевая вставка тогда чуть было не расплавилась, но всё же выдержала… Сигнальный огонь, конечно же, держать гораздо удобнее… Но у нас же такого добра тогда не имелось. Вот и приходилось обходиться своими знаниями и кое-какими опытами… Экспериментами! А Раиса Васильевна тогда была очень довольна спектаклем… Что да, то да… Ведь потом мы всей нашей театральной труппой пошли пить чай в её кабинете… Довольные сами собой и ею лично…»

Действительно… Наша учительница русского языка и литературы была крайне довольна самодеятельной постановкой спектакля «Данко» по произведению Максима Горького. Ведь мы тогда постарались на славу…

А спустя какое-то время к родителям Улановским заехали двое солдат, которые служили в Афганистане с их сыном Максимом. После своей демобилизации они не смогли проехать мимо родительского дома погибшего товарища… Загорелые парни гостили всего один вечер и одну ночь. Утром они уехали к себе домой… Но Раиса Васильевна была счастлива, как никогда…

Говорили, что эти демобилизованные солдаты привезли родителям какое-то известие… Очень секретное… Что будто бы рядовой Улановский не погиб в той засаде… Что вместо него в цинковый гроб положили другое тело… Неизвестного, то есть так и неопознанного солдата-водителя… Сгоревшего вместе со своим автомобилем КАМАЗ. Что на самом-то деле их Максим попал в плен к афганским душманам… А значит, он до сих пор жив! Хоть и в стане врагов. Однако Советское правительство предпринимает все меры по освобождению наших военнопленных… Что уже кого-то из советских солдат моджахеды отпустили… Вернее, обменяли на своих. И, следовательно, скоро они освободят и Улановского Максима Васильевича!

Мы этого ещё не знали… Но проводив двух своих гостей до автобусной остановки и дождавшись вместе с ними приезда маршрутки… Раиса Васильевна потом долго-долго махала им вслед платочком… И плакала… Ничуть не стесняясь своих слёз… А потом она вернулась домой, привела себя в порядок и пошла в школу… По дороге седая учительница зашла в продовольственный магазин и накупила в нём всяких конфет… Наш класс оказался первым… Кому Раиса Васильевна стала раздавать сладкие гостинцы… Мы хоть и являлись старшеклассниками, но сразу же съели эти три-четыре конфеты, доставшиеся каждому из нас… Мы ничегошеньки не понимали, что же произошло… Но по счастливым глазам учительницы догадывались о том, что случилось нечто особенное… Вернее, что-то хорошее и замечательное…