Афганистан. Гора Шабан

Вот и сейчас… Я высказал своё искреннее» Спасибо!» Володе не только за оказанную мне помощь в виде беленькой подшивы, но и за своевременность этого великодушного акта солдатской взаимовыручки. Ведь до развода оставалось совсем чуть-чуть… И я даже не представлял себе то, где же именно мне удалось бы раздобыть чистенькую хлопчатобумажную полоску. Но меня выручил мой боевой товарищ, напарник и друг… Агапеев Владимир Владимирович или же Бадодя Бадодиевич, а также солдат Агапеич, но чаще всего Володя…

В строго назначенный час наряд по первой роте уже стоял на плацу в ожидании начала торжественной церемонии по предоставлению нам высочайшего доверия партии с правительством по бдительной охране как покоя личного состава подразделения капитана Перемитина, так и всего материального имущества почти что принадлежащего прапорщику Акименко… Который, к нашему всеобщему несчастью, продолжает балдеть и просто-таки «тащиться» от разнообразных Таганрожьих удовольствий… Бросив всю нашу роту на произвол военной судьбы… То есть на полнейшее попечение сержанта Алиева… В смысле, на его абсолютное растерзание…

Со старшим военачальником внутреннего наряда по первой роте нам несказанно повезло. Ведь дежурным являлся никто иной, как наш старый дембель Кар-Карыч. Сержант Сорокин, по вполне обоснованному мнению молодых бойцов, считался самым нормальным человеком среди всевозможного старческого отребь…[9] Стало быть, среди дембельского отро…[10] В общем, среди наших стареньких де-ду-шек.[11]

Пока я мысленно воздавал должное нашим старшим товарищам, начался развод. Вскоре к нам подошёл помощник дежурного по части и сразу же принялся мучить молодых дневальных самыми пренеприятнейшими расспросами… Вполне понятно то, что этого штабного капитана в первую очередь интересовали обязанности должностных лиц суточного наряда по подразделению, то есть полнейший перечень всех действий дневального по роте в самых разнообразных случаях нашей страшно тяжёлой и чрезвычайно насыщенной армейской жизни.

Я стоял вторым в колонне дневальных по нашей первой роте и почти без запинки продекламировал помощнику дежурного по части все параграфы да пункты своих непосредственных обязанностей. Пресытившись моим подробным ответом, товарищ капитан пошёл пить кровушку другого нашего дневального, а именно Бадодия Бадодиевича. Как и следовало того ожидать, солдат Агапеев произносил слова не очень так торопливо… Вернее, крайне медленно и абсолютно размеренно… В общем-то, Володя знал всё!.. Просто у него привычка была такая: произносить слова тягуче, нараспев, да ещё и подымать свои преданные глазки как можно выше…

Увы… Ему не повезло… Товарищ капитан уже на втором пункте не выдержал столь мучительной пытки и без лишних слов перебрался к следующему дневальному по первой роте.

— Но я вам ещё не всё рассказал… — заявил солдат Агапеев, повернувшись к помдежу вполоборота.

— Хватит! — отрезал тот. — Потом… Ночью расскажешь!

Однако в это тёмное время суток наш Владимир Владимирович хотел от всей души предаться излюбленному солдатскому развлечению, то есть сон — тренажу. А потому рационализаторское предложение товарища капитана его нисколечко не заинтересовало. Вследствие чего незаслуженно оскорблённый боец Агапеев тут же сделал возвышенно-обиженное лицо и больше помдежа не беспокоил… Но кое-что о нём наверняка подумал… Мол…»Вы ходите по другим ротам… Вот там и разговаривайте с дневальными хоть всю ночь… А мне тут голову не морочьте! Ишь!»

Однако обо всём этом знал лишь солдат Агапеев… Ну, кое о чём догадывался я… Сержант Сорокин вообще не подозревал об истинных мыслях своих молодых дневальных… Ну, а помощник дежурного по части тем более… Товарищ капитан продолжал проверять личный состав суточного наряда. Ведь кроме нашей первой роты в Лашкарёвском гарнизоне существовало множество других подразделений, в которых также имелись дежурные и дневальные.

По окончанию развода все солдаты, сержанты и офицеры быстренько разбрелись по тёплым помещениям: казармам, контрольно-пропускным пунктам и Дежуркам. Внутренний караул потопал соответственно своему предназначению прямо в караулку, чтобы уже оттуда посменно отправиться на боевые посты.

Наш наряд тоже не терял драгоценных секунд. Мы бегом примчались в свою первую роту. Стоять на февральском ветру, да ещё и неподвижно — это была самая настоящая каторга. Не сибирская или камчатская, конечно же… Но всё-таки афганистанская.

Оказавшись в долгожданном тепле, мы сразу же занялись приёмом дежурства, которое так не терпелось сдать старому наряду по роте. Для начала один новый дневальный встал на тумбочку у парадного входа. Сержант Сорокин вместе со старым дежурным по роте пошли в ружпарк, где им предстояло пересчитать по описи все стволы в пирамидах, сверить это оружие по номерам, прийти к одной итоговой цифре и в самом конце данной проверки сделать соответствующую запись в Книге Сдачи-приёма Дежурства по первой роте. И только лишь потом отправиться на доклад к капитану Перемитину.