Афганистан: война глазами комбата

Гордостью каждой заставы считалась баня. Из каких только материалов их ни строили! Оборудование заставы в первую очередь начиналось со строительства бани. Они были невообразимо разные: из глины, ничем не отделанные (в связи с отсутствием материала) и, наоборот, любовно отделанные дощечками от ящиков из-под снарядов. В горах баньки были преимущественно каменные. Верно подмечено в песне: «В Афганистане две радости — письмо и баня».

Еще одной особенной чертой жизни сторожевых застав было присутствие на них одной или нескольких собак — таких же разношерстных и «разнокалиберных», как и бани. Начиная от породистых овчарок и кончая такими, порода которых вписывалась только в понятие «дворняжка». Собаки на заставе выполняли двойную роль. И которая была важнее, определить трудно. Во-первых, в ночное время собаки вместе с часовыми несли службу, и, надо признать, очень эффективно. В интервью одного из полевых командиров мятежников, которое он дал корреспонденту французской газеты, именно это обстоятельство отмечалось как одно из нескольких, мешающих эффективным действиям против сторожевых застав и гарнизонов. А во-вторых, психологический аспект присутствия собаки на заставе. Собака требует ухода, ласкового обращения, общение с ней эмоционально разгружает напряженный мозг. Она напоминает дом, она, если хотите, создает уют. Одним словом, собака — это друг.

Таков общий «портрет» сторожевой заставы.

…Итак, колонна начала движение на заставу № 1. А я, новый командир батальона, еще пока в качестве зрителя, пытаюсь постичь азы этой неизвестной и непонятной мне войны. Мне все интересно: и «клетки» полей с виноградом, и лежащие впереди горы, на которых расположены мои заставы, и работа саперов с охраняющими их двумя отделениями разведчиков, и порядок построения колонны, и особенности ее движения. То есть абсолютно все кажется непривычным и интересным. Мне только еще не верится, что в нас, никому не желающих зла, могут стрелять, что могут, наконец, меня просто убить. И весь мой организм до последней своей клеточки протестует против такой несправедливости. И идущие впереди саперы с щупами, проверяющие наиболее опасные участки дороги, и перебегающие от укрытия к укрытию разведчики, и эти танки с БТР, эти автоматы с двумя вместе связанными магазинами — все это кажется какой-то странной игрой, пусть и серьезной, но игрой.

А вдоль маршрута движения, на обочинах дороги, все чаще встречаются обгоревшие корпуса БМП, оборванные катки от танков и колеса БТР. Капитан Мельников поясняет: «Вон то колесо от командирского БТР, а этот автомобиль был подбит и сгорел в прошлую проводку». От всего увиденного крепче сжимаю рукой автомат и ловлю себя на мысли, что некоторое время не понимаю сути происходящего.

Тем временем саперы обнаружили мину, накладным зарядом взрывают ее. Очень медленно колонна идет вперед. 600 метров преодолеваем за полтора часа. Наконец приходим на заставу. Напряжение отпускает. Обратно идти легче и быстрее. «Блок» прикроет. Теперь начинаю внимательнее присматриваться к действиям личного состава. Срабатывает профессионализм: кое-что уже не нравится, в частности инженерное оборудование заставы. Ставлю конкретные задачи, определяю жесткие сроки исполнения, приказываю доложить об исполнении лично мне.

При возвращении колонной уже командую сам.

Около 16 часов прибываем в Баграм. Настроение отличное. Я уже побывал в боевых действиях, чувствую себя увереннее. И пусть сегодня не стреляли, важно, что мы и я лично ждали боя и были к нему готовы. И теперь я вправе командовать другими, я проверил себя.

Идем в баню, но помыться не успеваем. В результате нападения на 27-ю сторожевую заставу погибли два человека: командир заставы и его заместитель, один человек ранен. Я никогда не видел этих двух парней живыми. Но я увидел то, что стало с ними в результате этой войны. Именно в тот день, 7 июня 1986 года, в мое сознание вошла война. То, что я увидел в баграмском морге, куда приехал с группой офицеров и солдат, которые должны были опознать трупы погибших товарищей, можно увидеть только на войне. Войне жестокой, безжалостной и беспощадной к человеческой боли.

Радостное настроение отменяется. Отменяется на два ближайших года. Веселиться здесь пет ни времени, ни повода. Здесь идет война.

Между жизнью и смертью

Несмотря на сложность боевой обстановки, периодически удавалось делать короткие записи об увиденном и пережитом. Вот некоторые из них.