Афганская война глазами военного хирурга

Постепенно все пространство было заполнено людьми в традиционной афганской одежде. И вот площадь стихла. На трибуну взобрался мулла агитотряда Совбат Хан: В Афганистане все массовые мероприятия, как правило, начинаются чтением Корана.

Потом выступал майор Крапивец. Он вкратце напомнил о произошедшей Апрельской революции 1978 года, рассказал о стремительно происходящих переменах к лучшей жизни в стране, говорил о земле, раздаваемой новой властью дехканам, об открывающихся по всем провинциям школах, больницах. Подчеркнул, что у прибывших сюда «шурави» особая мирная миссия. Переводчик едва поспевал за Иваном Сергеевичем. Сразу стало видно, что майор «сел на своего любимого конька», говорить он умел. Впрочем, его слушали с большим вниманием.

Потом был дан небольшой концерт: три девушки из состава отряда (узбечка и две таджички) пели в микрофон песни на разных языках (каких, Невский так и не разобрал), потом исполнили несколько танцев. Им хлопали уже с удовольствием, видны были улыбающиеся лица зрителей — выступление нравилось.

После концерта зрителям предложили пройти к столу и записаться на прием к врачу — решили распределить нуждающихся на несколько дней, чтобы не создавать лишней очереди. Поначалу робко, по одиночке, потом все смелее, даже группами, люди начали подходить к столу, две девушки-переводчицы из Политотдела Бригады выслушивали их, вписывали в журнал учета, стараясь разделить их на потоки по срочности для оказания помощи. Невский с медсестрой стоял рядом, прикидывая объем предстоящей помощи для каждого.

В основном шли люди с хроническими заболеваниями: очень много было малярии, туберкулеза, трахомы (заболевание глаз) и т. д. Все жалобы хирургического характера ставили на особый учет — для первоочередной помощи. Это были и нагноившиеся ранения, и свежие раны, в том числе огнестрельные. Много было гнойных заболеваний кожи: флегмоны кисти, панариции пальцев, фурункулы и карбункулы. Невский не видел давно сразу такого количества нуждающихся в неотложной помощи. Его всегда учили, что основной принцип в гнойной хирургии: «Где гной — там разрез», а «промедление смерти подобно». Как же все эти люди терпят эту, порой нестерпимую боль. Отобрав десяток подобных страдальцев, он просил их немедленно отправить к Автоперевязочной.

И работа закипела. Волнение сразу прошло, руки выполняли привычную, знакомую работу. Фельдшер и медсестра активно помогали, они тоже чувствовали себя теперь уверенно. Прочищая очередную нагноившуюся рану или вскрывая гнойник, Невский видел благодарные глаза пациентов, они, действительно, смотрели на него порой, как на волшебника. Повязки накладывались либо с гипертоническим раствором, либо с фурациллином, либо с мазью Вишневского (самой «хирургической мазью»). Через переводчицу (а это была одна из девушек из Политотдела, которая с опаской посматривала на манипуляции медиков в салоне Автоперевязочной) врач просил завтра каждого непременно прийти на перевязку. Кое-кто из больных приходил с уже имеющимися самодельными повязками, в качестве которых служили обрывки грязной кожи, ореховые листья и жженая шерсть. Раны серьезно нагноились, грозила гангрена конечностям. После тщательного «туалета» таких ран и наложения стерильных белых бинтов, таким больным вручалась для борьбы с запущенной инфекцией упаковка антибиотиков с пояснением, как принимать. Приходилось по несколько раз повторять инструкции, чтобы убедиться — тебя поняли. Прижимая к груди перевязанную руку или палец, очередной пациент низко кланялся, кивал головой, норовя выйти из салона машины, пятясь задом. Каждый раз приходилось опасаться, что выпадет прямо на землю, но все обходилось без происшествий. Многие просили на прощание назвать имя этого «шурави-духтар». Переводчица каждый раз называла — «Искандер».

Невский как-то даже не утерпел:

— Почему ты называешь это странное имя? Я ведь все-таки Александр.

Девушка снисходительно улыбнулась, пояснив, что это и есть имя, только на афганский манер.

Избавляя пациентов от физической боли, Невский и его коллеги стремились проникнуть в их души. И делали своего рода открытия. Люди устали от войны. Лишения, испытываемые неизвестно во имя чего, заставили их задуматься, где друзья и где враги. Сын местного муллы (ему вскрыли огромный гнойник на шее), например, с детской откровенностью признался: «Мой отец всегда хорошо относился к «шурави». Только боялся об этом говорить: его убили бы…»