Афганский «черный тюльпан»

В начале второй декады февраля в провинции Логар начались сильные снегопады. Густой и пушистый снег за несколько дней укрыл всю землю, холмы и горы. Было не холодно и красота вокруг стояла неописуемая. Орудийные окопы на позиции батареи оказались под большим слоем снега. Не было видно снарядных ящиков, шанцевого инструмента у орудий — из-под снега торчали только стволы. Боевые машины батальона на своих стоянках тоже, чуть ли не до башен, были занесены снегом. И когда кончился многодневный снегопад, называемый на родине капитана Коростылева бураном, все вышли разгребать свои объекты. Артиллеристы расчищали подходы к огневой позиции, орудийные окопы, места стоянок тягачей и территорию вокруг своего барака-казармы. Все офицеры батареи были вместе с солдатами и в охотку вместе с ними махали лопатами. Дружная совместная работа захватила всех и уже к обеду дорожки, стоянки машин и позиции были очищены от снега, свеженасыпанные сугробы напоминали российский пейзаж.

Старший лейтенант Потураев, отставив лопату, надел белый полушубок, затянулся ремнем, поправил на правом боку кобуру пистолета и осмотрел окружающую местность. На севере гор было не видно — снежная целина сливалась с ними. Близлежащие кишлаки Исарак и Пули-Алам занесло снегом, до середины дувалов. На их плоских крышах виднелись фигурки жителей, сбрасывающих снег на землю. Изредка по дороге мимо батальона проходили группки пожилых афганцев с лопатами на плечах. Одеты они были в те же длинные рубашки и широкие штаны, на голове традиционные белые и коричневые чалмы. Только через плечо накинуты теплые одеяльца, согревающие их, а обуты они были в свои неизменные черные и блестящие калоши на босу ногу. Зима, снег, а весь Афганистан босоногий и в калошах. И никто не простывает и не болеет.

— «Это тоже национальная особенность и закалка организма», — думал Евгений, глядя на афганцев соседних кишлаков.

После обеда всех офицеров и прапорщиков батальона и приданных ему средств вызвали на совещание к командиру батальона. В небольшой комнате майора Терещука прибывшие расселись кто где: на скамейках вокруг стола, на кроватях, на табуретках, стоящих по углам. Капитан Коростылев с Потураевым присели на кровать зампотеха капитана Печайко, рядом с ними устроились офицеры восьмой роты. Майор Терещук задумчиво и терпеливо подождал, пока все разместятся, потом, взяв какой-то листок у командира хозяйственного взвода прапорщика Вареньева, с минуту знакомился с его содержанием, спросил у начальника штаба о наличии офицеров и получив утвердительный ответ, негромким голосом заговорил:

. — Товарищи офицеры и прапорщики. Я собрал вас ненадолго и только по одному вопросу. Многодневный снегопад, как вы знаете, засыпал всю провинцию: включая все дороги, которые связывают нас с бригадой с Востока и с Кабулом с запада. Других дорог здесь нет. По докладу командира хозвзвода прапорщика Вареньева на складе батальона продуктов осталось на несколько дней. На днях должна была прийти из Гардеза колонна с продуктами для нашего батальона, но погода внесла серьезные помехи и мы не знаем, пройдут ли машины через перевал Терра, что разделяет нас с частью. Мне по радио комбриг сообщил, что он выслал разведку на перевал и просил передать всем офицерам, прапорщикам, сержантам и солдатам батальона, несмотря ни на что не терять дух и веру в то, что они не забыты, и бригада примет все меры, чтобы пробиться через перевал. Вертолетам тоже сбросить груз не получится — острые вершины гор на перевале затянуты плотными облаками и опасно посылать вертушки вслепую. Прапорщик Вареньев!

— Я, товарищ майор! — вскочил со своей табуретки Вареньев.

— Доложите нам, на сколько дней осталось продуктов?

Вареньев достал из бокового кармана заранее подготовленный им блокнот, полистал его и найдя необходимые записи, сообщил:

— Если соблюдать положенную норму довольствия, то питания хватит на два дня, начиная с завтрашнего. После этого, если Вы прикажете, товарищ майор, в ход пойдет «НЗ». Сухарей, вместо хлеба, крупы и сахара хватит на четыре дня. И если к этому времени не будет пополнения в продуктах, то все — кормить людей нечем.

— У тебя все?

— Все, товарищ майор.

— Садитесь, Вареньев.

Терещук помолчал, как бы переваривая услышанное, хотя доклад Вареньева он знал с утра, когда тот пришел к нему с опасными подозрениями. Потом, приняв решение, он приказал: