Афганский караван. Земля, где едят и воюют

Джан Фишан-хан не только собрал у себя в свите огромное количество великолепных наездников, но и сам был прекрасным знатоком лошадей. Он называл себя рабом этих животных. Когда кто-то спросил, как владелец может быть рабом, он ответил: «Если вы хотите стать собственностью тирана, заведите себе лошадь».

Однажды он был с визитом у наваба соседней провинции. Его привели в конюшню полюбоваться на арабских скакунов. Остановившись у одного стойла, он сказал: «Зачем такому выдающемуся человеку держать у себя такого жалкого коня?»

Наваб находился на некотором отдалении от него, но в этот момент незаметно подошел ближе и услышал слова Джан Фишана. Он сказал: «Разве пристало благородному наместнику говорить подобные вещи, когда он в гостях?»

Джан Фишан повернулся к своему старшему министру и попросил: «Объясните его светлости, почему я так сказал».

Министр пояснил: «Мой господин, зная принятый среди правителей обычай дарить гостю то, что он похвалит, намеренно недооценил этого коня, чтобы он остался при вас».

Что бы ни говорил Джан Фишан, афганцы все же придают родословной очень большое значение. Все отчеты, посылаемые бухарскому эмиру, турецкому султану и персидскому императору их доверенными людьми, опирались именно на наследственный фактор. Вот что, например, писал своему повелителю самаркандский придворный Диван-Беги:

«Выражая свое нижайшее почтение, я сообщаю лишь о том, что заверено и подтверждено самыми именитыми свидетелями.

Джан Фишан-хан – правитель Пагмана, однако у его рода множество поклонников и приверженцев по всему Востоку. Его землю называют также Пагван и Памган. Он происходит по прямой линии от святого имама Мусы аль-Казима, благословенного наследника Пророка, и от представителей императорского дома Ирана».

В тайной депеше, отправленной в Константинополь, говорится:

«С тех пор как имам Хусейн, внук Пророка (да будут на нем мир и благословение!), взял в жены дочь персидского владыки, его священный род скрестился с императорским. Таким образом, не подлежит сомнению, что в жилах Джан Фишан-хана течет кровь императоров-персов и самого великого Мухаммеда. К сему прилагается генеалогическое древо, по коему можно проследить безупречное происхождение этого суфийского святого и воителя, заверенное накибом аль-ашрафом – старейшиной знати…»

А в послании эмиру Бухары начала 1830-х годов читаем:

«Этот хан обладает всеми наследственными качествами прекрасного воина и государя. Его имя – Сайед Мухаммед-шах, сын Сайеда Кутубуддин-хана. В военных походах он облекается в доспехи, усыпанные бриллиантами, но, подобно всем своим предкам, проводит много времени в простой одежде, ибо печется о своем духовном благополучии, так что многих бахвалов приводит в замешательство его смиренность. Он босиком совершил паломничество в святую Мекку, занявшее полтора года…»

Сто пятьдесят лет спустя одного высокопоставленного чиновника, представляющего афганское правительство в США, попросили дать обо мне отзыв. Он написал: