Афганский кегельбан

Тот кивнул и быстрым движением выдернул авторучку, будто собирался счет выписывать. Федя этого не заметил, бедный. Он свое «Мукузани» допивал, а зеркала напротив него не было.

Послышался легкий щелчок, и шприц-иголка, вылетевшая из дула «авторучки», вонзилась в бычью шею господина Степанова. Федя открыл рот, пытаясь вдохнуть, у него округлились и остановились глаза, могучее тело судорожно дернулось, но тут же обмякло.

Официант жестом профессионального медика сдвинул рукав покойного, пощупал пульс и сказал констатирующим голосом:

— Аут. Можно забирать?

— Можно, — кивнул Иванцов, поглядев из-под бровей на невозмутимого паренька. — Как остальные?

— В том же состоянии, — ответил официант. — Уже вниз отнесли. Можно утилизировать.

— Надеюсь, не надо напоминать насчет оружия, сотовых, пейджеров, документов и кредиток?

— Естественно, Виктор Семенович.

Молодчик звонко щелкнул пальцами, и в комнату вошел еще один официант в такой же униформе, а потом появился и третий, вкатив нечто вроде больничной каталки. Парни не без напряга подняли мертвого великана, в котором было уже не 123 кило, как прежде, а все полтораста, и с трудом уложили его на каталку. Затем прикрыли его простынкой и выкатили из столовой.

Иванцов взял со стола большой и широкий бокал и почти до краев налил его водкой.

— За упокой души! — произнес он и перелил бокал в глотку.

Почти неслышно появилась Ольга Михайловна. Разумеется, никакого компота она не принесла, поскольку загодя знала, что должно произойти с Федей. Просто интеллигентная дама не любила подобных зрелищ.

— Зря ты столько хлебнул, Витюша, — укоризненно заметила госпожа Иванцова. — Все-таки тебе не семнадцать лет.

— Думаешь, помру раньше времени? — хмельно хмыкнул Виктор Семенович. — А мне уже пора, голубка моя! В нашей вшивой Федерации мужикам положено жить пятьдесят восемь лет. А мне уже больше.

— Ну и что? Из-за этого надо нарочно губить здоровье?

— А на хрена мне это здоровье, прости господи? Чего я в этой жизни еще не видел, скажи на милость? Какие такие радости она мне приготовит, если я, к примеру, до семидесяти доживу? А?! Скажи, Оля, если знаешь! Только ты мне про Пола Брэгга не рассказывай, ладно? Пей дистиллят, ешь укропчик, и в девяносто лет утонешь, занимаясь серфингом! Ха-ха-ха! Слыхали, матушка! Не знаю, может, какому-нибудь янки это подходит, а мне — нет! Я — русский мужик! Если мне кто-то из лекарей скажет: «Еще одну рюмаху опрокинешь — и сдохнешь!», я возьму и выпью! И не рюмаху, а стакан! Поняла, грымза старая?!

— Витюша, успокойся! — нежно произнесла Ольга Михайловна. — Не сходи с ума, пожалуйста. И вообще, иди-ка отдыхать. Заснешь, проспишь до утра, все стрессы как рукой снимет. Считай, что ты выполнил свой долг. Зачем тебе переживать из-за этого бандюги? Ему самое место там, куда его отправили…

— Все мы этого места не минуем, — буркнул Виктор Семенович. — Сказать, какого, или сама догадаешься?

— Витя, — в голосе Ольги Михайловны зазвучали жесткие нотки, — я тебя убедительно прошу: иди спать! И лучше, если ты сделаешь это немедленно!

Иванцов скрипнул зубами, перелил в бокал все, что еще оставалось в бутылке, и выпил, не закусывая. Потом попытался встать, но его повело вбок, и, если б не супруга, он бы несомненно грохнулся на пол. А Ольга Михайловна, хоть и была раза в полтора легче своего растолстевшего от гиподинамии супруга, сумела его поддержать. И даже больше того, сумела довести захмелевшего пенсионера до спальни. Здесь Иванцов благополучно плюхнулся на кровать поверх покрывала. Заботливая жена стянула с него брюки и ботинки, укрыла пледом и выключила свет.

Ольга Михайловна оставила Иванцова храпеть и отравлять атмосферу перегаром. Спать с этим выживающим из ума придурком она не собиралась. Уже не первый год Виктор Семеныч представлял собой в сексуальном плане абсолютный нуль, а к Иванцовой была вполне применима поговорка: «В пятьдесят пять — баба ягодка опять!» Конечно, чтоб поддерживать в таком возрасте уровень сексапильности, ей приходилось нести кое-какие расходы, начиная с фарфоровых зубов, вставленных еще до дефолта за тысячу баксов, и кончая двумя или тремя подтяжками кожи. Плюс шейпинг, бассейн, диета. Но эти расходы некоторым образом окупались. Во всяком случае, мальчики из обслуги «Вепря», среди которых многим и тридцати не было, не испытывали особого отвращения, когда хозяйка приглашала их в свои личные покои.

Именно туда Иванцова отправилась сейчас, но вовсе не за сексуальными утехами. Ей нужно было серьезно подумать, проанализировать, все взвесить и просчитать. Как ни странно, в халате и шлепанцах у нее это лучше получалось.

Откинувшись на спинку мягкого кресла, Ольга Михайловна попробовала представить себе все, что происходит в котельной «Русского вепря». Хотя, быть может, это зрелище не для слабонервных уже завершилось. Сама Иванцова, разумеется, никогда там не бывала, да и Виктор Семенович не посещал этот домашний крематорий. Но именно ей, а не «главе семейства» пришла в голову эта идея — вполне достойная леди Макбет. Хотя бы Мценского уезда.