Афганский кегельбан

Угадала. В дом вошла представительная, довольно полная дама, возрастом лет за полста, в больших массивных очках на цепочке. И не одна, а в сопровождении крепкого мужичка, ростом примерно с Тарана, а весом — потяжелее. К левому запястью охранника был пристегнут металлический ящичек с ручкой и прорезью.

— Здравствуйте! — объявила дама. — Меня зовут Мелисса Васильевна. Наверно, вам уже объясняли в общих чертах, как у нас здесь ведутся финансовые дела, так что полный инструктаж я проводить не буду… Значит, о том, что наличные деньги, если они у вас имеются, лучше сдать нам, Иван Ильич вас предупреждал?

— Да, — кивнула Надька.

— Вот и сдавайте. Сразу же и приплюсуем их к вашей октябрьской сумме.

Наличности у Таранов ужас как много оказалось: 3673 рубля 50 копеек. С учетом того, что из карманов вытряхнулось. Мелисса Васильевна все аккуратно пересчитала, записала сию сумму на бумажке, а затем через прорезь загрузила деньги в ящичек, пристегнутый к охраннику.

— Я вашим компьютером воспользуюсь, — объявила она и начала орудовать «мышью» и клавиатурой. Что именно она нажимала, Юрка и Надька не разглядели, но в конце концов на экране возникла кучерявая блондинка, которая, очевидно, тоже видела Мелиссу Васильевну, ибо на телекамере, установленной вверху монитора, засветилась красная лампочка.

— Я вас слушаю, Мелисса Васильевна.

— Ира, прими и суммируй… — велела финансовая тетя, нажимая на кнопки с цифрами и поглядывая на бумажку. Девушка Ира тоже чего-то нажала на своей клавиатуре и доложила:

— Принято. Итоговая сумма: 12 973-50.

— Молодец, спасибо, — Мелисса Васильевна отключилась от Иры и повернулась к Таранам: — Сберкнижками располагаете?

— Да, — подтвердила Надька.

— Именными или на предъявителя?

— На предъявителя, — сказал Юрка, поскольку открывать именной счет ему в свое время запретил Птицын.

— В Москве?

— Нет.

— Хотите перевести их сюда?

— А ничего, если они пока там полежат? — спросила Надька.

— Как хотите, — Мелисса Васильевна немного нахмурилась. — У нас будет 5 % годовых вместо двух, которые вам в родном городе капают. Вклады рублевые или валютные?

— И такие есть… — Надька в уме прикидывала, не гигнутся ли их денежки в этом заведении. Таран тоже соображал головой, но совсем на другую тему.

До него только сейчас стало доходить в полном объеме, что он не просто поменял местожительство, а по сути начал некую, совсем новую, непонятную и даже малость жутковатую жизнь, по сравнению с которой все, что довелось испытать в МАМОНТе, — это цветочки…

ЧУДЕСА

В конце концов Надька решилась передать Мелиссе Васильевне обе сберкнижки, и простую, и валютную, получив взамен расписку, которой, вообще-то, по невысказанному мнению Юрки, была грош цена в базарный день. Заявлять все это в открытую Таран не стал, потому что догадывался: «тут законы панамские». То есть никаких законов, окромя воли какого-нибудь здешнего крутого пахана. В том, что таковой имеется, Юрка не сомневался, как и в том, что здешняя публика возвышается над МАМОНТом, «Антаресом», «Кентавром», «Атлетом» и прочей областной шушерой. И не просто возвышается, а прямо-таки парит в поднебесье, как горный орел. А припомнив и оценив всякие события последних трех лет, Юрка — опять-таки про себя, а не вслух! — сделал очень скромный вывод о том, что и в родной области, и на Кавказе, и на острове Хайди в Карибском море, и в Африке он работал не столько на полковника Птицына, сколько на эту суперкрутую фирму. Выступать, задавать лишние вопросы, качать права человека и упираться — бессмысленно. Удавят — и не заметят. А заодно и Надьке с Лехой плохо будет. Они — блошки и букашки, винтики и шпунтики, от которых легко отделаться и заменить новыми. В общем, надо принимать условия игры и жить по правилам, которые для тебя установили. Даже если это немного противно. Но голодать им тут явно не придется, это точно.

То, что придется работать с Болтом, Тарана, конечно, немного пугало. Этот вояка неопределенного возраста — по седине ему и шестьдесят годов можно было начислить! — во время «африканского сафари» произвел на Юрку сильное впечатление. При том что Таран уже видел много отчаянных и рисковых военных профи, офицеров не по званию, а по призванию: покойного майора Душина, ныне здравствующих Птицына, Ляпунова, Дударева, Додонова, Топорика, наконец, Механика (хотя, как известно, курица — не птица, а прапорщик — не офицер).

Тем не менее все перечисленные товарищи выглядели вполне нормальными людьми, которые, если им приходится воевать, воюют хорошо и отважно, но при этом все же заботятся о собственном здоровье, а также, в меру сил и возможностей, о жизни и здоровье подчиненных.