Афганский компромат

«Добаловались, идиоты, все им игрушки! Наглядности захотели! — вне себя от злости ругался Ефимов. — Сейчас снег завалит ребят, и все, приплыли. Пока добежим!.. Сколько люди, погребенные под лавиной, могут оставаться в живых? Пятнадцать минут максимум! Чаще меньше. Бывают и исключения, но очень редко. Что, пора бежать? А толку? Нам дотуда вовремя не добраться, хоть подохни. Вот черт! Может, нашим еще повезет?»

Наконец-то люди из группы Васякина заметили опасность, грозящую им. Сперва они заметались, но тут же сообразили, развернулись и побежали в обратную сторону. Лавина приближалась, слегка меняя направление.

Ефимову становилось понятно, что большей части группы все же удастся избежать ее объятий. Ему было видно, как отчаянно бегут люди. Вокруг последнего из них весело скакал тот самый беспородный пес, принявший все это за интересную игру. Наконец-то и он заметил грозящую опасность, со всей резвостью скакнул в сторону, но поздно. Именно пес оказался первым, кого накрыла волна снега. Она поглотила его полностью, но уже в следующее мгновение белоснежные брызги взлетели вверх. Пес каким-то чудом сумел вырваться из холодных объятий и рывками начал взбираться по снежным волнам.

В это время лавина настигла бегущих людей. К счастью, она задела только одного из них. Воронин, мчавшийся крайним, оказался затянут под снежную массу. Пару раз его крутануло и откинуло в сторону как соринку, мешавшую снежной стихии продолжать свой путь. Ноги и левую руку бойца зажали тяжелые снежные пласты.

Животный страх на какое-то мгновение полностью завладел всем его существом. Он ощутил свою беспомощность перед грозной стихией, едва не завизжал от ужаса, но вскоре взял себя в руки и попробовал освободиться. Увы, ноги и рука спецназовца оказались впечатаны в снег с такой силой, что Воронин не мог пошевелить даже пальцами.

Он попробовал откапываться свободной рукой, но почти тут же с отчаянием понял, что его попытки тщетны. Плотность снега оказалась такой, что можно было изодрать о него все пальцы, но отковырять разве что несколько миллиметров. Будь у него в руках нож, все складывалось бы по-другому, но дотянуться до стального клинка оказалось невозможно.

К счастью, Воронину повезло хотя бы в том, что остальная часть группы оказалась вне досягаемости лавины. Одного бойца снежные волны покрутили, но оставили на поверхности, еще троих всего лишь сбили с ног. Все они почти сразу бросились на выручку товарищу, приваленному плотной белой пеленой.

— Переломов нет, не болит? — спросил его заметно нервничавший Васякин, упав на колени.

— Да откапывайте уже! — взмолился Воронин. — У меня все затекает…

— Сейчас-сейчас! Это мы быстро, — заверил его командир группы.

Васякин выхватил из рюкзака лопатку и начал остервенело долбить снег, спрессованный до плотности льда. К нему тут же присоединились остальные бойцы. Они ножами, лопатками, концами палок откалывали кусочки наста и отбрасывали их в сторону.

Напуганный пес не желал принимать никакого участия в спасательной операции. Он убежал далеко в сторону, поджал под себя хвост и тихо поскуливал.

Откопать пострадавшего товарища спецназовцам удалось довольно быстро. Командир группы перво-наперво убедился в том, что переломов у Воронина нет, после чего отошел в сторонку, расстегнул куртку и в изнеможении плюхнулся в снег. Сам же Воронин топтался на месте, крутил руками, ногами, ощупывал самого себя и с удивлением убеждался в абсолютной целости собственной драгоценной персоны.

К военнослужащим, шумно обсуждавшим произошедшее, подошла напуганная дворняга. Бедная животина слегка прихрамывала.

Все возвращалось на круги своя. Можно было продолжать занятия.

Оставшаяся часть дня прошла без заметных событий. Когда время перевалило за полдень, учебные группы собрались близ все того же заброшенного здания и уже оттуда неспешно двинулись вниз.

Там последовало короткое построение. Занятия были объявлены законченными. Возвращение домой стало на один день ближе.

Глава 25

После ужина Сергей взял телефон и покинул помещение гостиницы. Он хотел найти укромный уголок и спокойно поговорить с женой и детьми. Согласно уговору Ефимов звонил домой раз в три дня. Можно было бы, конечно, и чаще, но после каждого такого разговора душой Сергея овладевала такая тоска, что хоть волком вой. Ему хотелось быть рядом с ними.

Еще Сергей с болью понимал, как неуклонно, хотя и медленно, росло расстояние между ним и его детьми. Они отдалялись друг от друга в привычках, в интересах. Общие темы для разговора постепенно сходили на нет. Нет, отец, сын и дочь, конечно же, любили друг друга. Но общность их взглядов в последнее время начала разделять маленькая трещинка. В будущем, пусть и очень отдаленном, она грозила перерасти в пропасть непонимания.

Не только Ефимов испытывал подобные трудности. Да и возникали они не только при общении с собственными семьями.

Один старший офицер не так давно сказал ему: