Афганский рубеж 2

— 201й, одного забрали. Второго ищем, — доложил я, когда мы поднялись над котлованом и встали в вираж над ним.

— Понял, 302й. Дежурная пара уже летит. Возвращайтесь, — дал команду Енотаев.

Его вертолёта я не увидел. Вполне возможно, они с ведомым отошли подальше и выписывают круги, чтобы навести в район падения пару ПСО.

Но успеют ли? И жив ли вообще Шаклин.

— Командир, мы ещё не уходим? — спросил у меня Кеша, заметив, как я постепенно снижаюсь к склонам, чтобы осмотреть каждую расщелину.

— Уходим, уходим. Сейчас пойдём, — спокойно пояснил я, но Иннокентий не успокаивался.

— Я, кстати, тоже ничего не слышал. Давай на южном склоне глянем? Он мог зацепиться за уступ, — предположил Кеша.

Вот это другое дело! Пожалуй, мой оператор начал понимать, что своих мы не бросаем.

И в этот момент я увидел знакомое оранжевое пятно среди серых скал. Купол парашюта лежал где-то в стороне, но его уже тянули к себе обитатели этих холмов.

— Вижу его, — спокойно сказал я, понимая, насколько мало у нас времени.

Если быстро не развернусь, командира звена накроют. Спасать будет некого. На принятие решения и минуты даже нет.

Задираю нос вертолёта, чтобы выполнить «горку». Иначе мне резко не изменить направление. Скорость начала снижаться. На приборы смотрит в этот момент Кеша. Он и подсказывает мне параметры.

— Скорость 150. Разворооот! — удивлённо воскликнул он.

Высоты крайне мало, но этот вертолёт должен выдержать всё. Ручку управления отклонил по диагонали вправо и тут же начал разворот. Правая педаль на упоре, а Иннокентий продолжает отсчитывать изменение крена.

— 25, 30, 35! Сейчас 40!

— Выводи! Выводи! Скалы! — ещё кто-то подключился к эфиру.

Каждое мгновение на счету. В кресле сидеть совсем некомфортно. Будто тебя на мгновение кто-то за воротник приподнял. Вроде дышишь, но адреналин пульсирует в висках, нарушая ритм дыхания.

Центральный блистер кабины ниже линии горизонта. Вот сейчас можно будет атаковать!

Ручку управления отклонил от себя и пустил по духам очередь из пушки. Одна очередь, вторая! Любой другой бы летательный аппарат начало бросать из стороны в сторону. Но родного «шмеля» ещё попробуй разболтать на пикировании. Устойчив как утюг!

Тут же снаряды перекрошили в песок и камни склонов горы. Толпа душманов исчезла в светло-сером облаке.

— Выводим, — сказал я, проносясь над местом удара.

Шаклин лежал среди камней и махал рукой. Надо его забирать как можно быстрее.

— 302й, пара 712го с Омара, видим вас. Прикрываем! — услышал я голос командира дежурного экипажа ПСО.

Склон начали «обрабатывать» со всех сторон.

— Командир, я чёт до этого дышать перестал, — сказал мне удивлённый Кеша.

В этот момент заметил приближающийся к месту падения Шаклина Ми-8.

— 302й, я 814й с группы ПСО. Видим второго лётчика. Забираем, — подсказал мне командир «пчёлки», снижающийся на скальный выступ, рядом с Вениамином.

Вертолёт коснулся левым колесом поверхности и завис над склоном. К Шаклину выскочили три человека и быстро начали его грузить.

Теперь Шаклина есть кому поднять и оказать помощь. Я сделал ещё пару виражей и, дождавшись окончания эвакуации, пристроился к экипажам ПСО.

— 814й, 302му. Цел пассажир? — запросил я.

— А то! Но гранату уже приготовил, — ответил мне командир Ми-8.

На душе отлегло, что командир звена цел. Какие бы ни были у нас отношения, видеть гибель товарищей, коллег и братьев по крылу всегда тяжело. Но не сегодня!

— Теперь можно и в бучило! Есть повод! — вышел в эфир кто-то из экипажей ПСО.

— Омар, 712му.

— Ответил, — вышел в эфир руководитель полётами с аэродрома Джелалабад.

— Передайте в первую эскадрилью. Возвращаемся, пускай готовят встречу гостей, как полагается!

— Информацию принял. Передам!

Небольшая пауза в эфире. В ушах прозвучал противный и, к сожалению, очень знакомый голос.

— Циркулярно всем экипажам! После посадки на КДП в штаб, на разбор. Повторяю…

Ох уж этот Баев! Что собрался он разбирать, понятия не имею. Наверняка заставит кучу бумаги исписать. Так и до вечера не освободимся.

— Командир, а я тоже должен присутствовать? — спросил Кеша.

— А чем ты так отличился, что не должен идти на разбор?

— Ну, я тебе помогал. Как-никак, но на медальку наработал.

Причём здесь «не идти на разбор» мне не ясно. Логика у Кеши потрясающая.

— Разрешаю тебе не идти. Одно меня хватит.

— Отлично, — радостно заявил Иннокентий. — Командир, вы как закончите, тоже в бучило приходите. Говорят, там хорошо.

— Спасибо, что разрешил, — посмеялся я.

— Да будет тебе! Всё для командира!

Я буду потеть в душном классе, а Кеша в это время «прохлаждаться» с рыбками в бучиле. И ведь жалко парня обламывать!

На аэродроме произвели посадку через несколько минут. Ми-8 с Шаклиным полетел сразу в сторону медроты 77й мотострелковой бригады. Это, конечно, не Баграмский госпиталь, но и тут люди творят чудеса.

Приземлившись на полосу, начал медленно заруливать на стоянку. Спасённый нами оператор Витя Борисов в это время протиснулся ко мне и наклонился к уху.

— Витя не слышу, — перекрикивал я шум в кабине вертолёта.

Борисов надел гарнитуру с места бортового техника и вышел на меня по внутренней связи.