Афганский рубеж

Он встал и нагнулся через центральный пульт, чтобы смотреть на поверхность.

— Уклон есть, но некритично, — сказал Сабитович, и Батыров начал приземлять вертолёт.

Димон, несмотря на прохладу в горах, вспотел. Вижу, как у него на рукаве выступили пятна от пота.

Вертолёт всё ниже, в сторону летят камни, пыль и редкие травинки, которые растут на такой высоте. Касание!

— Шаг вниз. Тормоза, — подсказываю я.

Ми-8 немного раскачался перед приземлением. Опустился на правую, затем на левую и переднюю стойку. Сели!

— Быстро за ним, — сказал я Кариму, отстёгиваясь от кресла.

Но не тут-то было. На вертолёт посыпался какой-то град из камней. Да только откуда тут может быть камнепад.

— Справа, справа! — громко кричу я, наблюдая, как с одной из вершин потянулась толпа вооружённых парней в пуштунках.

Виски запульсировали. Ещё одна очередь по кабине. Впрыгиваю в грузовую кабину. Карим лежит на полу, а Димон остался в своей «левой» чашке, зажмурился от пролетевших над ним осколков.

— Забирайте его! — слышу истошный крик Батырова.

Значит, живой. Выскакиваем из вертолёта и сразу падаем на землю.

По вертолёту продолжают стрелять. Несущий винт поднимает вверх пыль и камни. Разглядеть впереди себя, откуда стреляют сложно, из-за дымки.

Проползаем под фюзеляжем к передней стойке, но тут несколько попаданий в кабину над головой.

Если через несколько секунд нас не прикроют, нужно бежать к склону. Сбитого лётчика живым нам однозначно отдавать никто не будет.

— Готов? — крикнул я Кариму, и тот кивнул.

Страх есть, но он не сковывает. Приготовился ползти к склону.

Но тут послышался гул истребителей. Голову поднимать некогда. Резко вскакиваем на ноги и бежим к склону. У нас меньше минуты, пока самолёты будут бить по духам.

Подбегаем к склону и начинаем тянуть. Руки уже мокрые, стропы периодически проскальзывают, так что приходится наматывать их на предплечье.

Смотреть на противоположный склон некогда, но можно услышать, как МиГ-21е отрабатывают из пушки. Нормальное у нас прикрытие!

Следом ещё один «весёлый» наносит удар! И ещё! Дробят скалы из пушек здорово.

Отработали и уходят с набором в сторону заходящего солнца. Видно только, как на другой стороне ущелья поднимаются клубы пыли, и ветром их сносит в сторону.

Ещё стреляют. Теперь уже снизу. Смотрю в ущелье, а там по узкой тропе ещё одна «команда» в серых, синих и белых одеяниях.

— Прикрывай, Сабитыч! — кричу я, затягивая наверх стропы парашюта.

Карим дал несколько очередей по духам, подступающим по горным тропам. Одному тащить экипированного парня тяжело. Главное, чтобы он не зацепился за какой-то выступ.

Вот показалась голова лётчика. Белый шлем целый. Укладываем его на каменистую землю. Он изрядно исцарапался. Куртка рваная, а нога в крови. В сознание не приходит.

— Тащим. И рааз! — сказал я Кариму, и мы словно бобслеисты, устремились к вертолёту.

Только боб у нас сзади. На ходу закинули в грузовую кабину раненого лётчика.

Карим только успел оторвать ноги от каменистой поверхности, как Димон поднял вертолёт в воздух.

— Вправо не уходи! Там духи в ущелье, — успел я крикнуть Батырову, подсоединив «фишку» к кабелю связи.

Димон в последний момент удержал машину от схода в ущелье. Пошла плотная стрельба снизу. Только и слышно, что в фюзеляж будто кто-то гвозди забивает.

— Вперёд не пройдём, — сказал Батыров и начал разворачиваться влево.

Скорость набрал он быстро, но разворот очень медленно начал делать.

— Интенсивнее.

— Уже-уже! — выдыхает Батыров.

Димон разворачивает вертолёт влево. Увеличивает крен, но недостаточно.

— Ещё давай! — кричу я, дожимая ручку.

Скалы всё ближе, на авиагоризонт смотреть не хочется. Накренились так, что можем сейчас лопастями площадку зацепить. Я чуть было из сиденья не выпадаю.

Проносимся над горным плато и продолжаем снижаться.

— Держи прямо. Отойдём подальше и пройдём над хребтом, — сказал я, контролируя параметры двигателя.

Температура в пределах нормы и не превышает 920°.

Ущелье осталось позади, но высота уменьшается.

— Не снижайся. Рано ещё, — говорю я, но это не Димона вина.

С вертолётом что-то не так.

— Не могу… педали не работают! — сказал по внутренней связи Батыров.

В кабину врывается Карим.

— Мужики… там… рулевой винт…

Вертолёт продолжает крениться вправо. Снижаемся слишком быстро. Нос начинает вести влево. Хватаюсь сам за управление, но ничего не могу сделать.

— Спокойно. Высоты хватает, — ответил я и проконтролировал показания высотомера.

— 2750. Снижаемся быстро, — сказал Батыров.

— Но не падаем. Шаг не трогай. Гасим скорость, — ответил я, отклоняя ручку управления на себя.

Так я и снижение заторможу, и скорость сброшу.

— Автопилот? — спросил Батыров.

— Канал «Направление» выключи, — ответил я.

Ручку управления отклонил на себя. Димон передал мне управление, а сам контролировал параметры. Скорость на приборе 150 км/ч.

— Полёт будет долгим, — произнёс Карим, садясь на своё место.

— Что с рулевым?

— Он на месте, но с хвостовой балки течь. Фюзеляж в дырках. В любую секунду может рулевой винт оторваться и тогда всё.